Аврора Флойд

Привычные руки исполнили свой страшный долг; сильные члены были вытянуты; нижняя челюсть, опустившаяся в агонии скоропостижной смерти, была завязана; веки были опущены; лицо, бывшее прекрасным в жизни, было еще прекраснее в тихой торжественности смерти. Недостойная душа оставила тело и физическое совершенство потеряло свой единственный недостаток. Гармония пропорций, изящно обрисованные черты, прелесть подробностей — все осталось, и лицо, которое Джэмс Коньерс нес в могилу, было еще прекраснее того, которое дерзко улыбалось свету при жизни берейтора.

Джон Меллиш несколько минут смотрел на это мраморное лицо.

«Бедняжка!» — думал великодушный сквайр — «тяжело умереть в такой молодости. Лучше бы он совсем не приезжал сюда. Зачем Лолли не поверила мне своей тайны: я заплатил бы денег этому человеку, чтобы он сохранил ее тайну и уехал далеко. Ее тайну! — всего вероятнее тайну ее отца. Какую тайну могла иметь она, которую мог открыть конюх? Должно быть, какая-нибудь торговая сделка Арчибальда Флойда, по которой старик попал во власть своего слуга. Это так похоже на мою бесподобную Аврору, она взяла ношу на свои плечи и храбро несла ее все время».

Таким образом Джон Меллиш часто рассуждал о тайне своей жены. Он не мог приписать ей даже тени дурного. Он жертвовал коммерческой честностью бедного Арчибальда Флойда для сохранения женского достоинства Авроры. Ах, какая слабая и несовершенная страсть такая безграничная любовь! Как охотно жертвуют другими для одного любимого предмета!

Джон Меллиш не хотел думать дурно о своей жене. Он решительно закрывал глаза на все явные улики. Он с отчаянным упорством верил чистоте Авроры, и верил тем упорнее, чем доказательства против нее становились многочисленнее.

Следствие происходило в гостинице за четверть мили от северных ворот Меллишского Парка — в тихом местечке, в которое поселяне приходили только в рыночные дни. Коронер с своими присяжными заседал в длинной, пустой комнате, где посетители Золотого Льва играли в шары в мокрую погоду. Доктор, Стив Гэргрэвиз, Джэрвис, молодой кучер из гостиницы Реиндира, Уильям Дорк, констебль и мистер Меллиш были единственными приглашенными свидетелями; но полковник Мэддисон и мистер Лофтгауз оба были при допросе.

Следствие об обстоятельствах смерти берейтора занимало весьма короткое время. Ничего не было узнано из краткого допроса свидетелей. Джона Меллиша допрашивали последним; он отвечал на вопросы, сделанные ему, с быстрой решимостью. На один вопрос, однако, он не мог отвечать, хотя он был очень прост. Мистер Гэйуард, коронер, желая узнать настолько историю покойника, насколько она могла повести к открытию его убийцы, спросил мистера Меллиша, холост или женат был его берейтор.

— Я, право, не могу отвечать на этот вопрос, — сказал Джон, — я думал бы, что он холостой, так как ни он, ни мистер Пастерн не сказали мне ничего о том, что он женат. Если бы он был женат, он привез бы с собой жену, я полагаю. Мой берейтор, Лэнгли, был женат, когда вступил в мою службу, и жена его и дети несколько лет занимали комнаты над моими конюшнями.

— Стало быть, вы заключаете, что Джэмс Коньерс был не женат?

— Решительно.

— И вы думаете, что у него не было врагов в окрестностях.

— Невозможно, чтобы у него могли быть враги здесь.

— Какой же причине приписываете вы его смерть?

— Несчастной случайности. Я не могу объяснить ее никаким другим образом. По тропинке через лес ходят все, известно, что все плантации посещаются браконьерами. Выстрел послышался в одиннадцатом часу ночи. Я думаю, что это выстрелил браконьер, который не мог хорошенько рассмотреть в темноте.

Коронер покачал головой.

— Вы забываете, мистер Меллиш, — сказал он — что причиною смерти была необыкновенная рана от ружейного выстрела. Услышанный выстрел был пистолетный и покойник убит пистолетной пулей.

Джон Меллиш молчал. Он верно высказал свои впечатления относительно причины смерти берейтора. При ужасе и суматохе последних двух дней подробности страшного происшествия ускользнули из памяти.

— Не знаете ли вы кого-нибудь между вашими слугами, мистер Меллиш, — спросил коронер, — кого вы считали бы способным совершить насильственный поступок такого рода? Не имеете ли вы кого-нибудь из вашей прислуги особенно мстительного характера?

— Нет, — решительно отвечал Джон, — я могу поручиться за моих слуг как за себя. Из них никто не знал этого человека. По какой причине захотели бы они лишить его жизни?

Мистер Гэйуард потер подбородок и покачал головой.

— А ваш прежний берейтор, мистер Меллиш, — сказал он. — Мне известно, что это место у вас очень хорошее. Человек может накопить порядочную сумму из своего жалованья и посторонних доходов у такого господина, как вы. Может быть, прежний берейтор был недоволен, что его сменил покойник; может быть, он чувствовал ненависть к своему преемнику.

— Лэнгли! — вскричал Джон Меллиш: — он самый добрейший человек, какой когда-либо жил на свете. Он сам, по собственному своему желанию, отказался от своей должности, и я оставил ему все его жалованье. Бедняжка лежал в постели всю неделю.