Аврора на теплоходе

Человек предложил показать им местность — совсем немного. Но Авроре и Сократу показалось, что они едут среди гор целую вечность, пока машина не добралась до одного-единственного одинокого домика. Потом они двинулись дальше и ехали ещё столько же, пока не увидели другой одинокий домик. Ещё минут через десять они увидели сразу с десяток старых построек, и водитель рассказал им, что это — развалины старой рыбацкой деревни. У тех, кто жил в ней, не было своей пристани, и каждый раз, когда к вечеру задувал ветер, рыбаки бежали на берег и отправлялись подальше в море, чтобы буря не разбила их лодки о скалы.

— Понимаешь, Аврора? — взволнованно говорил папа. — В темноте под вой ветра и по высоким волнам они уходили в море, чтобы их лодки не разбило о берег.

— Я поняла всё, что ты сказал, поэтому повторять мне необязательно.

— Понял, — сказал папа. — Прошу прощения.

Аврора выглянула в окно.

— Волны волосатые, — сказала она.

Папа сначала не понял, что она имеет в виду, но потом увидел. Прибой, набегавший на берег, отступая, оставлял длинные линии пены, похожие на белокурые волосы.

— Я сейчас еду в Кабельвог. Хотите со мной? — предложил водитель.

— Мы поедем с вами куда угодно. Мы же здесь никогда не были.

Когда они въехали в деревню, которая называлась Кабельвог, папа сказал:

— Смотри, Аврора, сколько здесь прекрасных старых домов!

— Я пока поеду и развезу товары, а вы можете погулять. Здесь очень любопытный волнорез.

— Я бы с удовольствием зашёл в местные магазины, — сказал папа, — но у нас нет с собой денег, так что мы этого делать не будем.

— Смотри! За нами кто-то идёт, — прошептала Аврора.

Папа обернулся и увидел идущих за ними пятерых детей. Они шли тихо и смирно и не сводили глаз с Авроры и Сократа, им было интересно, что за новые дети появились у них в деревне.

— Может, вы покажете нам дорогу к волнорезу? — спросил папа.

Да, они с удовольствием их проводят. Дети указывали пальцами, разговаривали между собой, глядели на Аврору, а Аврора глядела на них, ведь они были такие симпатичные!

Когда они дошли до волнореза, ветер вдруг так сильно задул, что папа едва удержался на ногах.

— Вы оставайтесь здесь. Дальше я отправлюсь один, — сказал он детям.

Они послушались, Аврора с Сократом — тоже, и, пока папа знакомился с волнорезом и смотрел на волны, Аврора познакомилась с детьми.

— Я бы с удовольствием жила здесь, — сказала она, когда усаживалась в машину.

— Когда-нибудь мы ещё приедем сюда, — пообещал папа. — Все говорят, что следует приезжать летом, тогда здесь ещё прекраснее.

Вечером на рейсовом теплоходе приехала мама.

— Ты выглядишь сейчас таким счастливым и чуточку неразумным, Эдвард. В точности таким, как тогда, когда сделал мне предложение.

— Ничего удивительного, — ответил папа. — Во-первых, я снова вижу тебя после разлуки, и, во-вторых, я скажу тебе всё как есть. Я влюблен.

— Что ты говоришь? — изумилась мама.

— Я влюбился в Лофотенские острова.

«Молодец»

Аврора и вся семья Теге погрузились на рейсовый теплоход и продолжили своё путешествие дальше на север. Аврора почти не помнила, как они добрались до Фабельвика. Они сошли с теплохода посреди ночи, и Аврора запомнила только, что папа поставил все их десять чемоданов в какую-то комнату, похожую на зал ожидания. Залом ожидания эта комната была ночью, а днём превращалась в обыкновенное кафе. Папа положил на чемоданы пальто, и Аврора с Сократом на нём поспали, а папа с мамой в это время сидели на стульях, тихо разговаривали и дремали.

Утром они сели на местный катер, и тогда папа сказал, что они едут сейчас не на север, а в Нурланн, на юг. Аврора в таких сложностях не разобралась, но поняла одно, теплоход в Фабельвик не ходит, и до него надо добираться на катере. На этом судне тоже были каюты, двигатель, камбуз и палуба, как на рейсовом теплоходе, только всё это намного меньших размеров. И осмотрели они его быстро. Катер, конечно, был маленьким, но назывался «Молодцом». Он шёл медленно из-за того, что заходил во все до одного поселения, которые иногда состояли всего из нескольких домов, но всегда имели причалы, на которых стояли и приветствовали судно местные жители, и никто бы не мог сказать, что «Молодец» не трудился изо всех своих сил. Голосок у него, конечно, не шёл ни в какое сравнение с густым и протяжным гулом рейсовых теплоходов. Он, скорее, издавал не три гудка, а три тявканья, и Сократ заливистого тявканья не боялся.

— Вав, вав, вав, — говорил «Молодец».

— Вав, вав, вав, — отвечал ему Сократ, они словно разговаривали на одном языке.

Они ехали на катере всего восемь или десять часов, и для них, привыкших путешествовать много дней и ночей, время прошло быстро.

Авроре было жалко покидать катер.

— Вполне может быть, что мы ещё поездим на нём, — говорил папа. — Так что долгого прощания с «Молодцом» мы устраивать не будем, просто скажем ему «до свиданья».