Аврора (СИ)

— Тетка Ира, — дергала она ее за руку, — тетка Ира, пошли, пока городового нету. Тута рядом дядьки Хитровановского хаза.

Дорогу до места обитания детишек Ирэн не запомнила. Перед глазами непрерывно крутились картинки кинохроники, неожиданно ставшие явью.

«Даже грязь другая», — вспомнились слова Антохи о ее мире.

Конные экипажи с разноречивой публикой. Возы с какими-то ящиками, бочками. Прогуливающиеся граждане. Гомон. Скрип колес. Частый топот детских ног. Городовой в белом кителе на углу.

Ирэн узнавала свой родной город, только все оказалось перестроено.

«Мостовые каменные, — слышался голос Антохи, — Переделано все».

— Тетка Ира, не ставай, — высунулась из подворотни Ефейка, — Сюда заворачивайся …

Детская рука. Полумрак. Хлюпающая грязь. Вонючий воз с бочкой.

— Шибает? — смеялась девчонка, глядя, как Ирэн закрывает лицо локтем, — Это ж золотарь…

— Кто? — приходила в себя девушка после непривычного амбре.

— Ну, золотарь, — смеялась Ефейка, — Сортиры чистит…

Лестница со скрипом. Полумрак.

«Незаметно не подкрадешься», — сообразила Ирэн.

Картинки вчерашнего дня отлетели вместе со стуком в дверь.

— Проснулись? — рявкнул с той стороны голос Хитрована, — Давайте чай пить. Ушли гости…

Только сейчас Ирэн сообразила, что мужских голосов за стенкой нет уже несколько минут.

Она накинула на себя подобранный вчера красный в пол сарафан, убрала растрепанные волосы под платок и высунулась из комнаты.

— Ефейка спит еще, — шепнула она.

— Подымай, — гаркнул Хитрован, — Ей воли дай, она до вечера кантоваться будет.

Сзади послышался шорох. Оказалось, девчонка уже встала и разыскивала по комнате разбросанную с вечера одежонку.

— Иди, — махнула она рукой, — Я щас…

— Расчешись, — швырнул по столу деревянный, дугой изогнутый гребень Хитрован, — Зеркало тама, — ткнул он пальцем на ситцевую занавеску, отгородившую угол, — Умывальник тоже.

Плескалась девушка минут пять.

— Загадал задачку Антоха, — швыркал чай из блюдца хозяин наваливая в него горку сахару, — Значит, не будет в пятом году второго пришествия, как попы кричат?

На удивленный взгляд Ирэн, он протянул ей оборванный газетный лист и ткнул желтоватым ногтем в текст: — Здеся.

Оказалось, уже год как одному из иноков Суздальского монастыря было видение бегущей толпы, общего ужаса и покойников.

— Что скажешь? — присмотрелся мужчина, — Помнишь что, про то время?

— Все будет, — разлепила губы Ирэн, — Первая революция девятьсот пятого года. Не ошибся инок, примерил просто на свой манер…

— Революция? — выпрямился Хитрован, — А с чего начнется?

— С русско-японской войны следующего года, — грустно проговорила девушка, — Скажите, а как вас по имени величать?

— Федором, — жестко ответил мужчина, будто камень изо рта на стол упал, — Скажи, а что еще плохого будет? — внимательно рассматривал он цепким взглядом девушку.

— Много, — швыркнула чай из кружки Ирэн, — Мировая война в четырнадцатом, революция семнадцатого. Гражданская война…

— Ниче себе, — озадачился Хитрован и швыркнул еще чая забавно вытягивая губы, — Скажи, а когда Забатыч дуба даст? — сверкнул он глазами.

— Зубатыч? — удивилась девушка, — Я не знаю такого…

— Ну Зубатов Сергей Васильич, — поднял тяжелый взгляд Хитрован, — Все с политикой боролся, так мало ему заговорщиков. За Иванов решил взяться…

— За Иванов?

— Ну, за воров, — тяжело обрушил слово Хитрован, — Ты как думаешь, куда попала? В самый раз к Иванам и есть. Твое счастье, Антоха заступничество свое дал, ему теперя за тебя и отвечать…

— Заступничество? Антоха? — смешалась девушка.

— Он! — засмеялся хозяин, — Не смотри что малой. Слово немаленькое имеет — наш у него душок. Ясно сразу стало, как первый раз с рынка его привели. Так ты скажи, — наклонился он через стол, — Я вот в толк никак не возьму, пошто у вас коней никак нету? Эти говорят, — махнул он рукой на плетущуюся к умывальнику Ефейку, — Одни самодвижущиеся экипажи. Чайники, что сами кипят, да и этих са-мо-летов полное небо, — по слогам договорил он.

— Да, — грустно кивнула девушка, — Все так: и машины, и бытовая техника, и самолеты, и много всего еще…

— Сто лет, — мечтательно откинулся на спинку стула Хитрован, — Всего сто лет… А у нас тут войны, революции… Значит в следующем с японцами?

— Да…

— Ну и кто кого?

— Японцы и выиграют…

— Да уж, — скрипнул Хитрован и сыто откинулся на стуле. Через воротник косоворотки вывернулся золотой крестик на смуглой коже, — Немудрено! Тащут слуги государевы хуже нашего — куда ни ткни. Что ни чинуша, то паскуда! И главно, закон-то им не указ, а царь-батька все ворон по имению стреляет… Слушай, — глянул он на Ирэн, — а пошто на тебе штаны мериканские?

— Американские?

— Ну да. Один из наших, Лопотуша, воровал тамока. По случаю застенков мериканских пробовал, так он говорит, в таких штанах из парусины коров там пасут.

— Джинсы, — сообразила Ирэн, — Ну так в них весь мир сейчас ходит.

— Антоха говорит, баба в штанах на вашей стороне обычное дело.

— В общем-то да, — стушевалась Ирэн, — Послушайте, Федор, — выдавила она из себя, — А со мной-то что будет?