Австралийские этюды Полет бумеранга

Хозяина застать не удалось: он на полевых работах. Жена фермера говорит, что от конца дороги, которая уходит в глубь леса, нужно еще пройти около семи километров пешком через лесные заросли, а дальше несколько километров на север по побережью. Там, как она слышала, есть какой-то памятник. Жена фермера вручает мне ключ от ворот. Оказывается, вся северная часть полуострова — собственность ее семьи и без ключа туда не попадешь. Доезжаю до ограды, но ворота отперты — нахожу фермера с сыном, работающих на опушке леса. Они здесь уже с самого раннего утра. Знакомлюсь с симпатичными гостеприимными хозяевами и еще раз расспрашиваю их о дороге к месту высадки Тасмана. Отец и сын очень похожи друг на друга. Оба они рыжие, длинноносые, с узкопоставленными глазами, в веснушках и с рыжей щетиной на щеках — типичные австралийские фермеры. На них черные полупальто и черные картузы. Фермер объясняет дорогу, а сын лишь в конце немного его дополняет. Но пока отец говорил, сын даже не шевельнулся — чувствуется строгая семейная дисциплина.

Оставив машину в лесу там, где кончилась дорога, я двинулся по тропинке через эвкалиптовый лес с папоротником, затем вышел на травянистые болота. Там я обнаружил стадо овец. Посреди болота на палках высотой около метра установлены большие дуплянки.

Потом жена фермера пояснила мне, что так они привлекают уток, чтобы развести их для последующей охоты. Некоторые виды здешних уток охотно гнездятся в дуплянках.

За высоким песчаным валом, поросшим густым кустарником, слышен рокот морского прибоя. Нахожу сухое русло, прорезающее песчаный вал, выбираюсь по нему на песчаный пляж. На горизонте видны маленькие острова, гористые и зеленые. Куда ни глянь — никаких дорог, домов, пастбищ, до самого горизонта нетронутая природа.

Направляюсь на север вдоль пляжа. На песке много следов валлаби. Легко различить парные следы задних ног во время прыжков и следы всех четырех лап, когда животное медленно шагает.

В конце пляжа поднимаюсь на скалистый холм, поросший густейшим кустарником, а выше — эвкалиптовым лесом с папоротником. Вспугнутые мной крупные тасманийские курочки с шумом продираются сквозь подсохший папоротник. Они не летают, а только бегают.

Переваливаю через гребень холма и спускаюсь к тихой бухте Тасман-Бей. Так вот какое место выбрал Тасман, после того как обошел всю южную часть острова. Теперь понятно почему: ведь юго-западная и южная части острова — это сплошные обрывистые скалы с пенящимся прибоем. Мореплавателю пришлось обойти всю южную часть острова, пока он не нашел эту действительно тихую, удобную для высадки бухту. Она привлекает и пологим берегом, и тем, что в горле бухты проходит барьер из гальки, отделяющий глубинную часть от открытого моря. Тем самым сдерживается морской прибой. Может быть, это и привлекло Тасмана? Обшарив глазом берег, обнаруживаю в самой глубине светло-серый монумент, стоящий в зарослях папоротника, метрах в тридцати от берега. Он не совсем там, где показан на карте, которой я руководствовался в своих поисках.

Около памятника три старых пня: деревья спилили, когда ставили памятник. Тут же лежат и полусгнившие стволы. Надпись на монументе гласит: «На этом месте экспедиция под руководством Абеля Янса Тасмана была первой группой белых людей, ступивших на Тасманийскую землю и установивших голландский флаг 3 декабря 1642 года. Памятник установлен Географическим обществом Тасмании в 1923 году».

Думаю, что, если бы Тасман высадился сейчас, он бы даже не догадался, что кто-то был в Тасмании после него (если, конечно, убрать монумент и три спиленных дерева). Весь вид до горизонта: ни густой кустарник у берега, ни высокоствольный лес — ничто не несет следов присутствия человека. Сюда еще не протоптана туристическая тропа, в этом смысле Тасману повезло гораздо больше, чем Джеймсу Куку с его местом высадки в Ботани-Бей.

Конечно, если бы Тасман углубился далее в лес, то через несколько километров наткнулся бы на изгородь из колючей проволоки, а дальше нашел бы и овец на лесных полянах. Тогда он узнал бы, что весь полуостров — частная собственность одной фермерской семьи и у них просто пока руки не доходят до этой отдаленной части, чтобы вырубить лес и устроить здесь пастбище. Пока же сюда пробираются лишь единичные любители географии. Некоторые из них уже успели «наследить в истории». Так, между строками на плите выцарапаны имена, инициалы, особенно «хороша» надпись: «М. Бадтон и собака, 1965». А ниже еще чьи-то инициалы с припиской: «Без собаки».

Уходя из этой тихой бухты, оглядываюсь издали на одинокий монумент. Ведь я здесь в последний раз. Бывая в менее отдаленных местах, мы всегда надеемся, что когда-нибудь еще вернемся туда, но здесь приходится оставить всякую надежду.

Второй раз за мою короткую жизнь я уж наверняка не доберусь до этих мест.