Австралийские этюды Полет бумеранга

Василь оказался хорошим товарищем, добросовестным помощником. Он был всегда энергичен, неутомим и жизнерадостен. Конечно, выпадали и такие дни, когда мы оба до предела уставали. Но это вознаграждалось богатством и новизной впечатлений. К сожалению, ни его, ни мой родной язык не могли служить нам средством общения: я совсем не знаю румынского, а Василь учил русский в школе, но говорить на нем так и не научился. Поэтому нам пришлось общаться на английском. Любопытно, что за два месяца путешествия у нас обоих заметно ухудшилось произношение и уменьшился словарный запас английского языка. Не подкрепляя фонетику и лексику постоянным контактом с носителями литературного языка, мы постепенно «опустились» до уровня пиджин-инглиш — примитивного жаргонного диалекта. Эпизодические встречи и беседы с шоферами, фермерами, безработными аборигенами еще более укрепляли нас в этом — ведь жители австралийской глубинки используют в общении простой и крепкий жаргон, могущий шокировать «благородный» слух. Но если вникнуть в дух этого языка — он хотя и прост, но точен, образен, меток и полон сочного юмора.

Дорога от Канберры до Аделаиды была мне уже знакома по прошлой поездке на остров Кенгуру, и новое путешествие началось, когда мы от Аделаиды повернули на север. С каждым десятком километров ландшафт становится все более засушливым, и вот, уже проехав городок Порт-Огаста, мы увидели настоящую щебнистую пустыню, поросшую редкими кустарниками. Мы отправились в путь в конце апреля, когда в Южном полушарии наступила осень.

Большинство кустарников сбросило листву, и это усугубляет впечатление безжизненности ландшафта. Асфальт кончился, и пыльная грунтовая дорога ведет нас на северо-запад, лениво, будто нехотя, извиваясь меж невысоких пологих холмов и озерных котловин. Будто манящая влага, сверкает белизной под лучами солнца соляная корка, сковавшая дно высохших озер. Конечно, и после редких здесь дождей, когда котловины ненадолго заполнятся водой, жажду ею не утолишь — вода будет горько-соленой.

Оглянувшись, видим за собой густой шлейф пыли, но тут встречная машина заставляет на минуту-другую окунуться в серое облако ее шлейфа.

Пыль проникает к нам в кузов, оседая на руках, лице, одежде, во рту, и скрипит на зубах.

Но к нашему удовольствию, встречных машин становится все меньше, и все реже случаются пылевые ванны.

Увидев, что дорога совсем опустела, я решаю по просьбе Василя дать ему уроки управления «лендровером».

Вначале нужна теоретическая часть, и я говорю моему спутнику:

— Пожалуйста, не делай всего того, что делаю я, а именно: не езди по правой стороне дороги, не глазей по сторонам, не держи «баранку» одной рукой, не высовывайся по пояс из окна, если увидишь ящерицу или змею, не открывай дверь на ходу и так далее и тому подобное.

Василь старается следовать моим советам, и я надеюсь, что из него получится неплохой водитель. Через каждые десять — пятнадцать километров попадаются остовы брошенных автомашин. Они, наверное, не первый год ржавеют в пустыне, а некоторые используются как рекламные щиты. Особенно запомнился кузов автомобиля, на котором белой краской был выведен оптимистичный призыв: «Enjoy Mildara brandy today!» (Насладись сегодня же бренди Милдара!)

Попадаются гигантские серые кенгуру. Они стараются держаться подальше от дорог, и вскоре становится ясным почему. Оказывается, фермеры, не сдерживаемые здесь никакими ограничениями, убивают животных, если те появляются на расстоянии ружейного выстрела. Время от времени мы видим на дороге трупы этих крупных и красивых животных. Осмотр показал, что они, как правило, не задавлены, а застрелены. Кстати, наскочив на гигантского серого или рыжего кенгуру, можно и перевернуться. Поэтому во избежание автомобильной катастрофы многие водители укрепляют перед мотором решетку из водопроводных труб, которая так и называется — cangaroo bar (решетка от кенгуру).

Крохотный поселок Кингунья состоит из трех десятков домов, заправочной станции и магазинчика. Группа аборигенов, которые живут здесь оседло, собрались в магазине и слушают песни в стиле «кантри», записанные на магнитофонную ленту.

К закату солнца мы уже в городке Кубер-Педди. Здесь добывают опалы. Вся местность вокруг поселка изрыта большими и малыми ямами, в которых трудятся, а часто и живут добытчики полудрагоценного камня. Кстати, само название «Кубер-Педди» на языке аборигенов означает «яма, вырытая белым человеком».

Ночевка в пустыне недалеко от дороги доставляет громадное удовольствие. В сухом русле небольшого ручья, под кроной эвкалипта, который достает своими корнями грунтовые воды и потому сохраняет зеленую листву, мы разводим костер, варим кофе и слушаем ночные звуки. После дневной жары вечер приносит прохладу. Темнота обступает со всех сторон, и из пустыни доносятся голоса птиц, стрекотание саранчовых. Над головой пролетает какая-то птица, на свет костра подлетают бабочки, жуки. Они падают у самого пламени и начинают ползать в световом круге. Тишина зачаровывает нас.