Австралийские рассказы

Речка Биг Джилджия, русло которой, усеянное трещинами, недавно зияло чернотой, теперь, до краев полная воды, весело поблескивала. Маленькие черные утки снова бороздили ее синеву. У ворот Бернетов, раскинув ветви над дорогой, зацвело сандаловое дерево. Оно было усыпано мелкими кремовыми цветочками, и воздух вокруг казался душистым, как мед. У заводей Блу Крика, над обуглившимися стеблями сожженного тростника, поднимались тысячи бледно-зеленых ростков — точно копья солдат, шагающих под землей. Заросли были напоены влагой. Деревья гуще оделись листвой. Нестерпимо яркий свет сменился настоящей тенью, пронизанной солнечными бликами. И воздух стал совсем другим. Голоса, казалось, уносились вдаль. Исчезла постоянная внутренняя настороженность, и можно было ходить расправив плечи, широко раскрыв глаза. Засуха сняла осаду, и земля улыбалась, как человек, оправившийся от горя.

Даже люди казались другими: словно в их жилах весело заструилась новая кровь. Дорварды, у которых земля была уже расчищена, начинали пахать. Им предстояло провести первую борозду в нашей округе. Несколько человек, в том числе и старая миссис Дорвард с дочерьми, толпилось около плуга и лошадей. Когда лемехи начали выворачивать пласты земли, раздалось дружное «ура», и сразу все засмеялись, словно стыдясь, что ведут себя, как дети. Я не кричал вместе со всеми из уважения к чувствам капитана, но он сам — из уважения к чувствам других — прокричал свое «ура».

Мы поехали дальше. Должно быть, миссис Вейчл казалось, что Австралия нарочно явилась перед ней в самом лучшем своем наряде, стараясь досадить ей напоследок.

Нас окликнул мистер Данлоп: он вышел из дома закрыть ворота, которые кто-то оставил открытыми, и воспользовался случаем, чтобы проститься с Вейчлами.

— Я очень рада, мистер Данлоп, что у вас кончилась засуха, — сказала миссис Вейчл, употребляя личное местоимение в обобщающем значении.

Над окладистой бородой старика заиграла улыбка. Он снял шляпу и поскреб затылок узловатыми пальцами.

— Знаете, у нас на Западе, — сказал он с веселым пессимизмом, — конец одной засухи — это начало другой!

Когда мы приехали на станцию, капитан зашел в лавку купить чего-нибудь на дорогу, а я, взяв чемоданы, повел миссис Вейчл на платформу под навес.

Было еще рано. Под навесом сидела только Фло Далглиш со своими тремя детьми: младенца она держала на руках, а двоих постарше усадила рядом с собой на скамью, и ноги их торчали, как полешки. Фло была красива и деловита.

— Вы уж, верно, ждете не дождетесь, когда снова будете дома, — сказала она после небольшой паузы, последовавшей за обменом приветствиями.

В ответ миссис Вейчл произнесла нечто вроде прощальной речи.

— Вы все замечательные люди, — сказала она, и голос ее дрогнул. — Но ваша страна невыносима!

Я знал, что она сказала далеко не все, что думала, — но она старалась быть великодушной.

Стоя поодаль и скручивая сигарету, я взглянул на говорящих. Я ожидал вспышки, обмена прощальными выстрелами. Фло была из семьи австралийских старожилов — простодушная патриотка, которая всегда говорила то, что думает.

Но фейерверка не последовало. Фло метнула в мою сторону взгляд сообщника и прибегла к поговорке, которую часто повторяли первые поселенцы, когда им приходилось туго, и которая была своеобразным мерилом их цепкой хватки.

— Да, — сказала она, слегка улыбаясь, — мать, бывало, сколько раз говорила: «И зачем только мы украли эту страну у чернокожих!»

Марджори Барнард

Лотерея

Перевод Ф. Лурье

Об удаче, выпавшей на долю жены, Тэд Билборо впервые узнал, когда один из его приятелей, старый шутник, потряс его руку и с притворной серьезностью пробормотал несколько ободряющих, но неуместных слов сочувствия. Сначала Тэд ничего не понял. Он только что поднялся по лестнице на верхнюю палубку катера, отходившего от городской пристани в шесть часов шестнадцать минут вечера. Казалось, Фред Льюис специально поджидал его, и, оглядевшись, Тэд заметил газеты, игривые улыбки и слегка насмешливое возбуждение — центром всего этого был он сам. Все сосредоточилось вокруг него. За этим могла таиться какая-нибудь шутка. Тэд почувствовал, что теряет спокойствие. Он попытался придать своему жирному лицу самоуверенное выражение, и губы его неестественно искривились.

— Хватит меня разыгрывать, приятель, — сказал он.

— Он не знает! Он в самом деле ничего не знает!

— Твоя жена выиграла в лотерею!

— Он не поверит тебе на слово. Покажи ему газету. Вот здесь — черным по белому: «Миссис Грейс Билборо, Гэтберт-стрит, 52». — Толстый, желтый от табака, палец указал на слова: «Главный выигрыш лотереи в 5000 фунтов получает билет «Последняя надежда».

— Неприятное известие, — заметил Фред Льюис, покачивая головой.

Тэда окружили люди. Кто-то хлопал его по спине.