Австралийские рассказы

В тот вечер, когда главный надзиратель Дэррел, который, как «способный и добросовестный чиновник», занимает свою нишу в гордом храме английской истории, окончательно закрыл путь к возможному исправлению заключенного Тэппина, он восседал в своем кабинете в бараках Лонгриджа, выслушивая от своих подчиненных ежедневный отчет. Арестантов уже заперли в бараках, ночные караулы были расставлены. Однако дежурившие днем тюремщики — старшие и младшие надсмотрщики — еще не освободились, чтобы предаться отдыху и развлечениям. Каждый обязан был прежде донести, как прошли последние двенадцать часов, и кроме того, каждый доносил на другого. Система обладала тем великим достоинством, что, поощряя свои покорные орудия обманом и издевательствами гасить в узниках малейшие проблески человеческого достоинства, она доводила эти орудия до той же степени нравственного падения. Тюремщик или надсмотрщик мог добиться повышения в чине и увеличения жалованья, удачно состряпав поклеп на одного заключенного или подстроив каверзу другому; но в любой момент он сам мог свалиться в яму, выкопанную для него собратом по службе, который позарился на его место. В карательных заведениях Земли Ван Димена (в те времена островом Норфолк ведало правительство этой Земли) шпионаж был доведен до совершенства. Слово «шпион» режет английский слух. Тем не менее некий министр по делам колоний собственноручно рекомендовал строить Систему на «тайном шпионаже». Разумеется, совет, исходивший от столь высокого и титулованного лица, был равносилен приказу.

Как и надлежало способному и добросовестному служащему, главный надзиратель Дэррел положил наставление министра в основу своей административной деятельности. Это было еще до того, как на остров прибыл Джон Прайс, и глава Лонгриджа по существу не подчинялся гражданскому коменданту; никто в его дела не вмешивался. Он самочинно вершил суд и расправу над служащими и каторжниками, наказывал не менее сорока человек в неделю, причем не находил нужным хотя бы для виду сообщить об этом по начальству. Конечно, все это было незаконным, ибо Дэррел не был облечен правами судьи. Но в те времена правители острова Норфолк меньше всего заботились о законности. Все дисциплинарные наказания, осуществленные администрацией острова за пять лет, — сто двадцать тысяч дней карцера и еще сотни особых наказаний, таких, как «растяжка орлом», «кляп с уздой», «затыкание в трубу» и «двойные кандалы», — все до единого были незаконными.

В тот вечер первые два надсмотрщика, пришедшие с докладом к Главному, получили «нахлобучку».

— И слышать не желаю, — объявил Главный надсмотрщику на ферме Рутему. — И слышать не желаю, сэр, что за целый день двадцать заключенных ни разу не нарушили устава. Меня не обманете, сэр, — это невозможно. Берегитесь, Рутем, если вы не будете внимательнее, мне придется перевести вас на другую должность без казенной квартиры.

Нет необходимости добавлять, что, получив это предупреждение, надсмотрщик Рутем следующие два месяца не пропустил дня, чтобы не нажаловаться на одного, а то и на нескольких каторжников. Не так уж трудно придумать проступок. Дальняя ферма считалась теплым местечком, и лишиться его из-за каких-то угрызений совести было бы глупо.

С Гринвудом, ведавшим строительными работами. Главный был еще откровеннее.

— Мало выжимаете из своих, Гринвуд, я недоволен, весьма недоволен. Я не допущу, чтобы возведение зданий ее величества задерживалось из-за каких-то слюнявых нежностей с дважды осужденными уголовниками. Эту стену надо было выложить неделю назад. О лодырях сообщайте мне.

— Мы бы закончили вовремя, сэр, но ведь вы сами перевели двух моих лучших каменщиков в старые бараки, где кладут печку, — ответил Гринвуд. — У меня остались такие работнички, что в день и ряда не выкладывают, это все слабые старики, сэр.

— Я попрошу без дерзких замечаний! — вознегодовал Дэррел.

— Простите, сэр, — смиренно произнес Гринвуд. — Я…

— Не перебивайте меня, сэр! О качестве и количестве рабочей силы, которая вам требуется, разрешите судить мне; если вы не в состоянии использовать как следует ту, которую я счел нужным дать вам, я вас выгоню, как не справляющегося с работой или не подчиняющегося начальству. Распишитесь в книге дежурных, сэр, идите, сэр, и помните, что я сказал.