Австралоиды живут в Индии

Зато она знала всех потомков славного Карты. Их оказалось полгорода. Среди них были учителя, клерки, лавочники, директор кинотеатра, профсоюзный лидер, продавец мороженого, ночной сторож и даже два коммуниста. Все они много знали о радже, но опять-таки ничего не знали о мече. К вечеру я оказалась обладательницей обширнейшего материала, на основании которого я могла составить подробное жизнеописание раджи Карты. И уже совсем поздно мы попали к потомку, который держал клинику. Мы застали его в единственной комнате клиники, заставленной пузырьками с разными целебными снадобьями. Этот потомок мне показался наиболее благоразумным.

— О! — удивился он. — Вы повидали почти всех моих родственников. Тогда о радже Карте я рассказывать не буду. Меч? Да что им всем память отбило? Никто не помнит? Я был лучшего мнения о них. Меч действительно был. Висел на стене в тронном зале. И однажды, когда вождь вишаванов, имя его я забыл, принес радже подарки, то Карта — на него иногда такое находило — снял меч со стены и отдал вишавану. Это я точно знаю. Мне рассказала об этом моя бабушка. А вишаваны, говорят, живут отсюда недалеко. Кажется, на Чалакоди. И меч, наверно, у них сохранился. Ведь он был для них реликвией. Они поклонялись этому мечу.

Так мы получили подтверждение, что раджа Карта действительно существовал. И существовал довольно активно, если оставил после себя такое многочисленное потомство. И раджа этот подарил в восемнадцатом веке меч вождю вишаванов. Теперь оставалось найти этот меч. После Котамангалама я не считала уже такое занятие безнадежным…

Наша дорога шла на север — туда, где текла река Чалакоди. Опять были только горы и джунгли. Придорожных деревень становилось все меньше. Наконец, осталась одна-единственная последняя харчевня. В харчевне за стаканом чая сидел вишаван из той деревни, которую мы искали. Сначала он не хотел нам показывать дорогу. После долгих уговоров согласился. Но видимо, продолжал нам не доверять и повел через джунгли не по тропе, а через какие-то бамбуковые завалы, болото и сплошное переплетение кустов, которые сам и рубил тесаком. Где-то чуть в стороне от нас послышались выстрелы. Вишаван остановился, предостерегающе поднял палец и тихо сказал:

— Слон.

Я не знала, что слоны умеют стрелять. Но оказалось, что слон просто ломал бамбук. И бамбуковые стволы лопались со звуком, похожим на выстрел. Слон стоял шагах в десяти от нас и, нетерпеливо поводя ушами, хоботом гнул бамбуковые стволы и ломал их. Зачем ему это понадобилось, я не знала. Вдруг откуда-то сверху раздался смех. Чуть дребезжащий и ироничный. Я подняла голову и увидела на дереве черную обезьяну. Она корчила рожи, громко смеялась и показывала лапой на слона. И если бы черная обезьяна могла говорить, она бы обязательно крикнула:

— Посмотрите на этого большого дурака, люди добрые! Что он делает? Ну что он делает?

Но обезьяна говорить не умела и только смеялась над несуразным слоном. Слон был так занят своим непонятным делом, что не заметил ни нас, ни обезьяны. Километров через пять мы вышли на лесную поляну. На поляне было небольшое тапиоковое поле, а рядом стояла хижина. Очень похожая на те, что я видела в деревне Куркули. В хижине оказался единственный человек. И этим человеком был Муттайя Раман! Круг чудес завершился. В стене хижины заткнутый за бамбуковую планку торчал ржавый и прокопченный меч. Знаменитый меч был не более метра длины с чуть изогнутым лезвием. От этого он больше напоминал саблю, чем меч. Рукояти на мече не было, и торчал лишь железный штырь, на котором она когда-то помещалась.

— Чей меч? — на всякий случай спросила я.

— Мой, — ответил Муттайя Раман с некоторым испугом.

— А к тебе он как попал?

— Давно когда-то раджа Карта подарил его вождю вишаванов. Им даже секли головы, — хвастливо добавил он.

Третий компонент стал на свое место. И я поняла, что мы отыскали все-таки вишаванов.

Меч оказался в надежных руках. Муттайя Раман исправно молился ему, поил аракой и угощал тапиокой. Он был уверен, что дух некогда могущественного раджи помещается именно в этом мече. И конечно, обращался с оружием соответственно.

Но жизнь Муттайи Рамана не была столь безоблачной, как могло показаться с первого взгляда. Меч принадлежал ему, а вот вождем племени был Моили. В этом, на взгляд Муттайи Рамана, было большое несоответствие.

— Моили очень упрямый старик, — жаловался он. — Я предлагал сделать все по-человечески. Возьми, сказал я ему, меч, а я буду вождем племени. Так он мне на это ответил, знаете что? Ты, говорит, присвоил меч, который по праву принадлежит мне. А теперь еще хочешь быть вождем? Я говорю: у тебя меч, а я — вождь. Давай сделаем все по-справедливому. А он отвечает: ты сын, а я племянник. И все, что было у Паренги Рамана, принадлежит мне. Очень упрямый старик. Никак я с ним не могу договориться.

Чем кончилась эта тяжба, я не знаю. Неизвестно у кого теперь меч: у Моили или все еще у Муттайи Рамана. Одно можно сказать с уверенностью, что меч до сих пор хранится в племени вишаванов.