Австрия в ХХ веке

Перейдя от фазы накапливания сил к открытой экспансии, Гитлер лишь выжидал удобного момента, чтобы включить Австрию в орбиту третьего рейха. Австриец по рождению, он терпеть не мог свою родину, считая ее насквозь прогнившей, а Вену, где он провел молодые годы – рассадником еврейского образа жизни. Однако им руководила не жажда мести, а вполне прагматичные расчеты. Промышленный и человеческий потенциал Австрии был необходим Гитлеру для того, чтобы подготовиться к масштабной войне за мировое господство.

Он нацеливал вермахт прежде всего на чехословацкую мишень, но австрийская мышь сама прибежала в мышеловку. 12 февраля 1938 канцлер Шушниг отправился к Гитлеру в его баварскую резиденцию Берхтесгаден, чтобы заявить протест о недопустимой активности нацистов в Австрии. За две недели до этого при обыске в их штаб-квартире полиция нашла документ, озаглавленный «Программа действий на 1938 г.». По сути дела это был план государственного переворота, в ходе которого нацисты, переодевшись в форму австрийских солдат, должны были убить германского посла. Лео Тавс, в кабинете которого нашли документ, был арестован, в окружении канцлера усилились позиции тех, кто требовал положить конец безнаказанности нацистов. Накануне отъезда Шушниг имел несколько личных встреч с германским послом, и Папен сумел убедить канцлера в готовности Берлина к компромиссу на основе июльских договоренностей 1936 г.

В резиденции Гитлера перед австрийским лидером был разыгран настоящий спектакль. Фюрер дошел до абсолютного исступления, кричал и топал ногами, обвиняя Австрию в предательстве германских интересов и грозя немедленно ввести вермахт на ее территорию: «Вы что, хотите превратить Австрию во вторую Испанию?» Приступы гнева сменялись проявлением почти отеческих чувств. «Я даю Вам уникальную возможность, господин Шушниг, вписать свое имя в плеяду великих немцев», – заявлял Гитлер. Для нагнетания обстановки в Берхтесгаден были вызваны высшие военачальники третьего рейха.

Монолог фюрера завершился длинным перечнем требований, выдержанных в форме ультиматума. Отныне Австрия должна была координировать свою внешнюю политику с Германией, провести всеобщую амнистию для национал-социалистов и назначить их лидера Артура Зейсс-Инкварта министром внутренних дел, уволить начальника генерального штаба австрийской армии Альфреда Янзу. Шушниг согласился с этим диктатом, фактически капитулировав. Позже в своих мемуарах он пытался оправдаться, заявляя, что стал жертвой массированного шантажа. «Встреча с Берхтесгадене не имела ничего общего с принятыми дипломатическими нормами и правилами. Вновь восторжествовало самое примитивное бряцанье оружием…»

Получив известие об итогах переговоров 12 февраля, итальянский министр иностранных дел справедливо заметил, что «австрийская курочка попала в немецкий суп». На международной арене Австрия давно находилась в международной изоляции, выступая в роли разменной монеты при «умиротворении» агрессора. И Италия, и Венгрия давно уже согласились с ролью младших союзников третьего рейха. Попытки Шушнига предложить свою страну на ту же роль провалились. Гитлер не был склонен торговаться со своими жертвами.

После переговоров в Берхтесгадене в Австрии была провозглашена всеобщая амнистия для политических заключенных. Нацистское движение приравняли к Отечественному фронту, Зейсс-Инкварт стал министром внутренних дел. 20 февраля австрийское радио впервые транслировало речь «великого фюрера немецкого народа Адольфа Гитлера». Развивая успех, его сторонники потребовали организовать референдум о присоединении Австрии к третьему рейху. Это требование отдавало демагогией, так как общественным мнением в условиях ограниченной свободы слова можно было легко манипулировать. Сам Шушниг давал такую оценку настроениям своих соотечественников: «четверть австрийцев за меня и четверть за Гитлера, а остальные будут голосовать так, как ветер дует».

И все же он пошел ва-банк, приняв 8 марта решение о проведении референдума о будущем страны и назначив его уже на 13 марта. Такая спешка открывала шанс опередить внутренних и внешних противников. Участники референдума должны были высказать свое отношение к следующему тезису, сформулированному в бюллетене: «За немецкую, независимую, христианско-социальную, единую Австрию». Зейсс-Инкварт заявил, что его приверженцы не примут участия в референдуме, так как решение о нем было принято за спиной кабинета министров. Впрочем, австрийского правительства как такового давно уже не существовало. Оставшись в одиночестве, канцлер развил удивительную активность, ежедневно выступая на митингах, украшенных национальной символикой. Его ближайшее окружение установило тайные контакты с лидерами СДПА и профсоюзов, которые обещали призвать своих сторонников проголосовать в поддержку правительства.