Австрийская экономическая школа: рынок и предпринимательское творчество

6.4. Дискуссия с социалистами и критика социальной инженерии

Начиная с публикации в 1935 г. сборника эссе о логической невозможности социализма «Коллективистское экономическое планирование» (Hayek 1975), Хайек неутомимо и преданно, бок о бок с Мизесом, участвовал в дискуссии о невозможности экономического расчета при социализме. Основная идея Хайека, отраженная в заглавии последней написанной им книги, «Пагубная самонадеянность», состоит в том, что социализм представляет собой пагубное заблуждение интеллектуальной гордыни или научного высокомерия. В своих работах Хайек использует термин «социализм» в очень широком смысле, охватывающем не только так называемый реальный социализм (т.е. систему, основанную на государственной собственности на средства производства), но и вообще любую систематическую попытку с помощью принудительных методов социальной инженерии частично или целиком спроектировать или организовать какую-либо область сети человеческих взаимодействий, образующих рынок и общество. Хайек полагает, что социализм, в этом широком смысле слова, представляет собой интеллектуальную ошибку, потому что для того, кто желает организовать общество или регулировать его, логически невозможно создать или получить информацию или знание, которые позволили бы ему исполнить волюнтаристское намерение «усовершенствовать» общество. Собственно говоря, общество, согласно Хайеку, не является системой, «рационально организованной» чьим-то умом, потому что оно представляет собой стихийный порядок, т.е. динамический процесс, постоянно развивающийся и возникающий в ходе непрерывного взаимодействия миллионов людей, который не был и даже не мог быть сознательно или обдуманно создан каким-либо одним человеком.

Сущность социального процесса, по Хайеку, заключается (как мы видели в главе 2) в сугубо личной, субъективной, практической и рассеянной информации, или знании, которую каждый человек — в своих конкретных обстоятельствах места и времени — постепенно открывает и порождает в каждом из действий, которые он предпринимает для достижения своих конкретных целей, действий, материализующихся в этапах того увлекательного путешествия, каким является жизнь каждого человека. Для того чтобы люди могли по-предпринимательски открывать и передавать огромные объемы практической информации или знания, требующегося для сохранения и развития сегодняшней цивилизации, они должны иметь возможность — без каких-либо помех, особенно систематического или институционального насилия или принуждения, — свободно ставить перед собой цели и находить средства, необходимые для их достижения. Поэтому понятен тот смысл, в каком Хайек рассматривает социализм, независимо от его типа или степени, как интеллектуальную ошибку. С одной стороны, человек, желающий «улучшить» или организовать определенную область общественной жизни с помощью институционального насилия, не в состоянии обладать огромными объемами практической, разрозненной информации, рассеянной по умам тысяч людей, которым приходится против своей воли выполнять его приказы. (Эта невозможность связана с ограниченностью его способности понимания, с объемом информации и в особенности с невыразимой в словах и динамической природой практического знания, имеющего ключевое значение для жизни в обществе.) С другой стороны, систематическое использование принуждения и насилия, являющееся самой сутью социализма, не позволяет людям свободно стремиться к своим целям, но тем самым и цели не могут выступать в качестве стимулов для открытия и создания практической информации, необходимой для развития и координации общества.

Хайек утверждает, что в силу тех же самых причин, по которым социализм является интеллектуальной ошибкой и логической невозможностью, институты, имеющие особое значение для жизни в обществе (моральные, правовые, языковые и экономические), не могли быть обдуманно созданы кем-либо, а являются результатом длительного эволюционного процесса, в который вносили свой крошечные вклад в виде опыта, желаний, стремлений, знания и пр. миллионы и миллионы людей сменяющих друг друга поколений, положивших, таким образом, начало ряда поведенческих норм (институтов), которые одновременно возникали в процессе социального взаимодействия и делали этот процесс возможным. Эти поведенческие нормы, или материальные правила поведения, образуют промежуточную область между биологическим инстинктом, который затрагивает каждого из нас, и областью человеческого разума. Эта область промежуточна, потому что, хотя подобные правила поведения, несомненно, возникают в результате человеческой деятельности, они включают огромные объемы информации, опыта и знаний, намного превосходящие возможности любого отдельного ума создать, постичь или задумать подобного рода институты с нуля.