Австрийская экономическая школа

Вряд ли можно здесь перечислить все области нашей дисциплины, затронутые сложившейся ситуацией, и уж тем более не получится детально описать новое содержание, которое может привнести вклад представителей австрийской школы, поэтому мы ограничимся рядом отдельных примеров.

Во-первых, следует отметить теорию институционального принуждения, развившуюся из австрийского анализа социализма. Мы уже объяснили, что каждый акт предпринимательства подразумевает открытие новой информации, ее распространение на рынке и согласование нескоординированного поведения людей, и все это в рамках стихийного эволюционного процесса, который делает возможной жизнь в обществе. Поэтому ясно, что систематическое, институционализированное принуждение, сопутствующее социализму и интервенционизму (т.е. государственному вмешательству в рыночную экономику), в большей или меньшей степени блокирует не только создание и распространение информации, но и нечто еще более серьезное: стихийный процесс координации рассогласованного поведения и, таким образом, само сохранение скоординированного социального процесса. В общем, необходимость анализа рассогласованностей, создаваемых экономическим интервенционизмом всюду, куда он вторгается, открывает огромное новое поле для исследований.

Во-вторых, необходимо отказаться от распространенной функциональной теории образования цен и заменить ее теорией цен, объясняющей, как последовательный эволюционный процесс приводит к динамичному формированию цен. Движущей силой этого процесса служит предпринимательство, т.е. человеческая деятельность участников рынка, а не пересечения более или менее загадочных кривых или функций, которые в любом случае не имеют реального значения, потому что информация, предположительно необходимая для их изображения, даже не существует в умах участников.

В-третьих, следует отметить развитие австрийской теории конкуренции и монополии, которая призывает к отказу от топорной статической теории рынков, предлагаемой в стандартных учебниках, и замене ее теорией конкуренции, понимаемой как динамический, чисто предпринимательский процесс соперничества. Такая теория делает неактуальными проблемы монополии в их традиционном понимании и выдвигает на первый план институциональные ограничения предпринимательства во всех сферах рынка. Более того, важным политическим следствием австрийского подхода к конкуренции и монополии является необходимость пересмотра всей антимонопольной политики и законодательства, которые, с австрийской точки зрения, оказываются ненужными и даже вредными (Kirzner 1998—1999, 67—77; Armentano 1972).

В-четвертых, как мы уже видели, теория капитала и процента находится под сильным влиянием субъективистского подхода австрийской школы. Необходимо опять ввести теорию капитала в состав университетских курсов экономики, чтобы преодолеть неадекватность макроэкономического подхода, игнорирующего микроэкономические процессы координации, происходящие в производственной структуре реальной экономики.

В-пятых, по мнению представителей австрийской школы, в ближайшем будущем наиболее трудной теоретической задачей для нашей науки может оказаться теория денег, кредита и финансовых рынков. С завершением теоретического анализа социализма наименее изученной и самой жизненно важной областью является сфера денег и кредита, где продолжают господствовать методологические ошибки, теоретическая путаница и систематическое принуждение центральных банков. Социальные отношения, включающие использование денег, наиболее абстрактны и трудны для понимания, а потому знание, порождаемое ими, отличается наибольшей обширностью, сложностью и трудноуловимостью, что в свою очередь делает вмешательство государства в этой области особенно пагубным и в конечном счете непосредственной причиной регулярных экономических спадов (Huerta de Soto 2006; Уэрта де Сото 2007).

В-шестых, теория экономического роста и экономической отсталости, опирающаяся на модели равновесия и макроэкономические агрегаты, была сформулирована без учета единственных подлинных героев этого процесса: людей, их бдительности и творческой предприимчивости. Поэтому следует перестроить всю теорию роста и экономической отсталости, устранив элементы, служащие оправданием институционального принуждения и делающие эту теорию не только бесполезной, но и опасной. Необходимо сосредоточиться на теоретическом исследовании процессов обнаружения возможностей развития, которые остаются незамеченными из-за недостатка предпринимательского элемента, несомненно, являющегося ключом к преодолению экономической отсталости.