Австрийская экономическая теория и идеал свободы

Мизесовский либерализм не только вовлек его в постоянную полемику с сильной группой венских марксистов -- среди лидеров которых некоторые были его школьными приятелями, и которые через Отто Нейрата [Otto Neurath (1882--1945), марксистский философ и социолог, принадлежал к "Венскому кружку", куда входили также Moritz Schlick и Rudolf Carnap; Нейрата помнят, главным образом, как изобретателя изотипов -- пиктографических символов, используемых в процессе обучения, и как разработчика плана International Encyclopedia of Unified Science -- амер. изд.] оказывали сильное влияние на формировавшуюся тогда в "Венском круге" группу философов-неопозитивистов; его либерализм был невыносим и для большой группы полу-либералов, куда входили большинство тогдашних молодых интеллектуалов. А строго говоря, все мы, кто не был о ту пору марксистом, принадлежали к этой группе, и только постепенно и очень медленно некоторые встали на точку зрения Мизеса. Даже в рамках Privatseminar, как я подозреваю, большинство в душе оставались полу-социалистами, а еще больше было тех, кто покидал семинар из протеста против постоянной обращенности дискуссий на принципы либерализма -- хотя именно систематическое вопрошание -- что же случится, если государство воздержится от вмешательства? -- было одним из главных источников силы этих дискуссий.

Прежде, чем рассказывать дальше о среде, в которой формировались взгляды моего поколения, я должен уделить несколько слов тем, кто занимал промежуточное положение между нами и поколением Мизеса и Шумпетера [Joseph A. Schumpeter (1883--1950), профессор университетов Граца и Бонна, а позднее -- Гарварда, автор книг Capitalism, Socialism and Democracy (London: Allen & Unwin,1942); History of Economic Analysis (New York: Oxford University Press, 1954); о Шумпетере см. главу 5 -- амер. изд.]: трем мужчинам, работы которых заслуживают большей известности, но которые умерли сравнительно рано. Ни один из них никогда не входил в штат университетских профессоров, но их вклад в развитие теоретической экономики был значительным. Во-первых, следует упомянуть Ричарда Стригля [Strigl (1891--1942), см. главу 6 -- амер. изд.], которого мы все рассматривали как достойного и законного претендента на пост профессора Венского университета, и который, если бы он жил дольше, смог бы наилучшим образом продолжить традицию. Его исследование теории заработной платы [Richard von Strigl, Angewandte Lohntheorie: Untersuchungen uber die wirtschaftlichen Grundlagen der Sozialpolitik (Leipzig anfd Vienna: Franz Deuticke,1926); сделанный Хайеком обзор этой книги см. в главе 6, Приложение -- амер. изд.] принадлежит к числу наилучших в этой области, а кроме этого он сделал существенный вклад в теорию капитала. Хотя он долго был приват-доцентом и получил, наконец, титул профессора, его постоянным местом работы была Промышленная комиссия, которая управляла работой биржи труда и другими аналогичными организациями. Был еще Эвальд Шамс [Schams (1899-1945), см. главу 6 -- амер. изд.], единственный в нашей группе, который был студентом Шумпетера в университете Граца(? Graz), и похоже, что он один хорошо знал работы Вальраса и Парето [Leon Walras (1834--1910) и Vilfredo Pareto (1848--1923) были пионерами развития математической экономики в Лозаннском университете, Швейцария. -- амер. изд.]. Его эссе о методах и логике экономической теории это истинные жемчужины, демонстрирующие опрятность и точность, которые были присущи этому страстному коллекционеру бабочек, который -- помимо этого -- был юридическим советником в одном из отделов Федерального казначейства. Третьим в этой группе был блистательный Лео Ш°нфельд (позднее принявший имя Лео Илли [Leo Illy (Leo Schonfeld) (1888--1952) -- амер. изд.]), редко появлявшийся из-за его перегруженности обязанностями бухгалтера, но при этом сумевший издать последний большой трактат на традиционно главную для Австрийской школы тему -- о теории субъективной ценности [Leo Illy (Leo Schonfeld), Das Gesetz des Grenznutzens (Vienna: Springer, 1948) -- амер. изд.].