Австрийские фрукты

Яблочки золотистые и зеленые с алыми полосками. Груши желтые и розовые. Фиолетовые ежевичины. Лиловые сливы. Бордовые вишни. Оранжевые апельсины. Малинки малиновые. Морошки желтые с синевой. И земляничины. И лимоны.

У Тани разбежались глаза и перехватило дыхание.

– Кто ж такое сделал? – сглотнув, проговорила она.

– Это в Австрии делали, – ответила Нэла. – В сороковые годы. Видишь, вот здесь гравировка по-немецки. Война закончилась, женщинам захотелось украшений. Ювелиры и придумали эти австрийские фрукты. Недорого, ярко и привлекательно.

Что привлекательно, это точно. Глаз не отвести!

– Как же недорого? – покачала головой Танька. – Там же золото внутри.

– Не золото, а фольга, – возразила Нэла. – Стебельки из серебра, листочки эмалевые.

– А откуда они у вас? – спросила Танька.

Правда, тут же прикусила язык. Ее-то здесь не расспрашивают, кто она да откуда.

– Дедушка когда-то из Австрии привез, и с тех пор мама их коллекционирует, – ответила Нэла. – А папа собирает вьетнамские статуэтки. Вон они, на полках.

Вьетнамские деревянные статуэтки занимали целый стеллаж. Это были фигурки крестьян с серпами, воинов с мечами, женщин с веерами, и их домов, и каких-то животных.

– Родителям нравится разнообразие, – объяснила Нэла. – А австрийских фруктов и вьетнамских статуэток как раз очень много, и все разные. Тем они и привлекательны.

– Вы фильм собираетесь смотреть? – напомнил Ванька.

– Сейчас! – ответила Нэла.

Она сбегала в кухню, принесла на расписном металлическом подносе крупно нарезанный черный хлеб и банку с медом, уселась рядом с братом и Танькой на диван, и все время, пока смотрели фильм «Однажды в Америке», они ели хлеб с медом. То есть Ванька с Нэлой ели – Танька впилась взглядом в экран, про еду и не вспомнила. Какая история!.. Какая любовь!.. И совсем другая, совсем непонятная жизнь… И из бедности в ней можно выбиться… В конце, когда самый главный герой долго-долго смотрел на светящуюся витрину того кафе, в котором он был когда-то очень счастлив, Танька почувствовала, что сейчас не просто заплачет, а заревет в голос. Еле сдержалась.

Чтобы никто этого не заметил, она отвернулась и уставилась на веселые огоньки австрийских фруктов, рассыпанных по столу.

– Понравились? – Нэла заметила, куда она смотрит. – Так ты примерь! Мама разрешает, честное слово. Она мне даже в школу на новогодний вечер клипсы с вишенками давала.

«Мало ли чего тебе давала, – подумала Танька. – Кто ты и кто я».

Но вслух этого не произнесла. Ей вдруг показалось, что Нэла таким ее словам удивится, а то и рассердится на нее.

– Тебе с вишенками пойдут, – вместо этого сказала Танька. – Только волосы надо поднять.

– Зачем? – пожала плечами Нэла. – Клипсы крупные, их и так видно.

Разговор про австрийские фрукты отвлек Таньку от печальных мыслей. Фильм при этом не забылся, но будто бы ушел куда-то в глубину. Прямо в живот опустился, что ли. Она приободрилась, перестала шмыгать носом.

– Так, да не так, – возразила она Нэле. – Если волосы поднять, то на клипсы свет со всех сторон будет падать. Они заиграют тогда.

– Ладно, я пошел алгебру делать, – сказал Ванька.

Понятно, что ему неинтересно было примерять клипсы да выделывать прически. А Таньке и Нэле это было очень даже интересно! Нэла принесла расческу, заколки, и Танька в два счета свертела из ее волос луковку, из которой выпустила вверх хвостик. Хвостик торчал задорно, даже смешно, точно как перья из луковицы, хоть в зеленый цвет его выкрась. Нэле это очень понравилось. Хотя когда Танька однажды сделала такую прическу однокласснице Наташке, та обиделась и сказала, что нечего ее на смех перед всеми выставлять.

– Теперь пришпиливай клипсы, – полюбовавшись делом рук своих, сказала Танька. – Не обязательно вишенки. Ты смуглая, тебе и вон те грушки желтые пойдут.

Нэла надела клипсы в виде грушек, а Танька в виде светло-зеленых яблок – к ее белобрысым волосам они очень даже подходили. Потом они вертелись перед зеркалом, потом спустился сверху Ванька и сказал, чем на ерунду время тратить, лучше еще один фильм посмотреть, и они стали смотреть фильм про ковбоев…

А день все не кончался и не кончался. Вот ведь какая эта Москва! Не только улицы, но даже время здесь особенное. Сколько всего за вчерашний день случилось – больше, чем за всю Танькину жизнь. И сегодня тоже – и утренний разговор с Левертовым, который непонятно почему стоит у нее в памяти каждым словом, и обычный батон, который в два счета превратился во вкуснющие гренки, и астры необыкновенных цветов, и Нэла с Ванькой, и путешествие по Европе, и «Однажды в Америке», и австрийские фрукты…

И самое странное, Таньке казалось, что во всем этом нет ничего странного, что все так и должно быть в ее жизни, как есть сейчас, и так оно всегда и будет.

Глава 12

– Быть такого не может!

Обычно Таня эту глупую фразу не произносила, потому что знала, что быть может все. Но то, что ей сейчас сообщил Решетов, так поразило ее, что она не удержалась от этого возгласа.

– Чего не может быть? – не понял он.