Австрийские интерьеры

«Хозяйки нашей квартиры жили вместе с тремя детьми-подростками в соседней комнате. Ее муж и взрослая дочь несколько лет назад умерли от туберкулеза, ее женатый сын тоже был болен этой болезнью и тоже умер. Это случилось уже в то время, когда я жил у его матери. Госпожа Михель, так звали хозяйку, кое-как сводила концы с концами, в основном за счет квартплаты с жильцов, немного зарабатывали рукоделием, самую малость в дом приносили и дети: двое сыновей-подростков работали на заводе учениками, а дочь устроилась подсобницей. И постоянно мать терзалась страхом, что туберкулез не пощадит и последних троих детей. К сожалению, ее опасения подтвердились. На ее долю выпало пережить их всех».

История госпожи Михель. Такие истории были для Шмёльцера с Соседом воистину библейскими сказаниями, запах капусты во дворцах представлялся им мирром и ладаном. Будь Шмёльцер протестантом, подобно своему Соседу, он мог бы процитировать пророка Иеремию, — протестанты, как известно, чуть что хватаются за Библию, — но и у Соседа-протестанта Библии на ночном столике не водилось. Трон и алтарь, слово господина и Слово Господа, кесарю — кесарево. Не дайте поймать себя на этот крючок, — говорят вожди партии. Да и неужели, выкликивая слова проклятий, мы не можем обойтись без помощи Иеремии?

«Ибо Мною клянусь, говорит Господь, что ужасом, посмеянием, пустынею и проклятием будет Восор, и все города его сделаются вечными пустынями» (Иеремия, 49, 13).

Когда взгляд Соседа сквозь открытую кухонную дверь падает на плоскогрудый книжный шкаф, на высящийся в спальне алтарь книгопечатника, мысли его идут вовсе не в ветхозаветном пророческом направлении. Скорее уж он думает: а куда бы мне пристроить еще один книжный алтарь? Нынешний битком набит, а для второго категорически нет места. Жена Соседа, до замужества — продавщица в магазине рабочего кооператива, то есть в заведении, по сугубо принципиальным соображениям бесприбыльном, вполне удовлетворена и одним книжным шкафом в супружеской спальне. Одного домашнего алтаря достаточно, так она полагает. По воскресеньям после обеда, когда застекленные дверцы книжного шкафа открыты, к нему придвигают кухонный стол, постелив накрахмаленную скатерть, ставят стаканы, кувшин с водой (в этой семье трудящихся алкоголя не употребляют!) и немного выпечки. За стол садятся сам Сосед, Шмёльцер и еще один товарищ, к ним присоединяются жены. Сосед достает из шкафа красный том с золотым обрезом, труд классика, раскрывает его и принимается читать вслух:

«Тогда Одолен сказал:

— Здесь наши конники должны будут переплыть на другой берег, тогда они зайдут к противнику со спины, и сама несравненная победа сойдет к нам с небес.

— Мой конь перенесет меня через реку, — сказал Витико. — Лесные кони переплывают, и если у других будет достаточно сил, то может произойти то, о чем ты сказал…

— Я переплыву без труда, — сказал Велислав.

— И я, и я, — воскликнули другие.

— Что может один, то может и другой, — сказал король, — и то могут многие и могут тысячи. Ударьте сбор».[4]