Австрийский моряк

Но я ошибся. Последующие шесть недель не привнесли никакого разнообразия в рутину патрулирования островов и побережья. Втуне обшаривали мы глазами горизонт в поисках могучего итальянского флота. Тот отстаивался в гавани и явно имел твердые намерения не покидать оной. Наша единственная встреча с Реджа Марина произошла одним жарким вечером в середине июня, когда мы заметили миноносец класса PN в пятнадцати милях к весту от острова Премуда. «Итальянец» лежал на удобном для нас курсе, поэтому мы погрузились и начали выход в атаку. Но поверхность моря была гладкой как стекло — худшее из условий для нас, поскольку след от перископа виден за мили. В итоге мы справились весьма неплохо, сумев подобраться на две тысячи метров, прежде чем миноносец заметил нас и удрал домой. Отступая, он выпустил по нашему перископу пару-тройку снарядов. Снова воцарилось разочарование и мораль пошла вниз. При всей нашей молодости и силе, тяготы жизни подводника — постоянные дозоры, бесконечные выматывающие поломки и не менее постоянное состояние опьянения бензиновыми парами, стали сказываться на нас. Начало крепнуть подозрение, что война кончилась, а нас забыли известить, и мы так и будем сновать всю оставшуюся жизнь среди далматинских островов, пока не достигнем пенсионного возраста или пока у U-8 не отвалится днище. А еще нас снедало опасение, что нам так и не представится шанса отплатить итальянцам за их предательство. Для вас, в последние десятилетия двадцатого века, когда каждый человек считает правителей лжецами, ворами, а то и похуже, это может показаться идиотизмом. Но мы, европейцы 1915 года, были наивными простаками. Сотни тысяч ваших молодых сограждан пришли на пункты вербовки по причине того, что Германия нарушила торжественную клятву уважать суверенитет Бельгии, так почему бы вам не допустить, что их австрийские современники тоже были слегка подвержены идеализму? Видение, свойственное вам сейчас, возможно и правильнее, но мы в свое время смотрели на вещи иначе.

Глава пятая

Первая кровь

В тот вечер пятого июля, когда U-8 под ровный стук машин вышла из гавани Шебенико, проплыла мимо крепости Сан-Антонио, затем по проходу между минных полей и обогнула южную оконечность острова Цларин, направляясь в открытое море, все выглядело как начало нового бесплодного патруля. Через час пики Динарских гор почти растворились за кормой, а на западе огромный оранжевый шар солнца наполовину скатился к линии горизонта. Мы находились теперь снаружи пояса островов — впереди нас ждали только волны и, возможно, враг.

А начиналось все утром того же дня, когда U-8 ошвартовалась у борта брандвахты «Мария-Терезия», заряжая батареи от генераторов старого крейсера. Я надзирал за тем, как толстые кабели пропускают через порт для загрузки торпед в носовой части. Меня особенно заботило, чтобы лодка должным образом вентилировалась — ходить на пропитанной парами бензина субмарине достаточно опасно и без того, чтобы подвергаться еще и риску водородного взрыва. Неожиданно меня окликнули сверху:

— Шиффслейтенант Прохазка?

Я вскинул голову и увидел перегнувшегося через поручни вестового.

— Герр шиффслейтенант, командующий береговой обороной района передает вам наилучшие пожелания и просить незамедлительно прибыть в его каюту.

Взобравшись по трапу, я отправился на корму, в капитанские апартаменты, где меня  ждал начальник береговой охраны района Шебенико контр-адмирал Хайек. Командир указал на стул.

— Герр шиффслейтенант, я вызвал вас в срочном порядке, потому как намереваюсь доверить вам и вашему экипажу особое задание. Задание, способное серьезнейшим образом повлиять на ход войны монархии с Италией.

— Честь имею сообщить, герр адмирал: вы можете целиком и полностью положиться на то, что мы на борту U-8 отдадим все силы на службе нашему императору и фатерланду.

— Превосходно, ни на миг в этом не сомневался. А теперь, Прохазка, давайте перейдем к делу. Знаете остров Првастак?

Разумеется, я знал Првастак. Знакомство мое с ним было поверхностным, но и знакомиться там особо не с чем: крошечный, безводный, выжженный солнцем клочок суши метров двести в диаметре, выступающий из моря милях в двадцати к югу от мыса Планка и в десяти милях к северо-западу от Лиссы. Единственной достопримечательностью считались маяк, длительное время уже неработающий, да маленький форт, используемый в качестве наблюдательного поста и телеграфной станции. За минувшие несколько недель мы проходили мимо островка, помахав ручкой гарнизону — полуроте польского ландштурма. Парни коротали время, попеременно то проклиная каждый камень своей бесплодной тюрьмы, то благодаря военную фортуну, заславшую их сюда, подальше от сербов и казаков.

— Так точно, — ответил я. — Я знаю остров и высаживался на нем однажды в бытность кадетом. В последнее время мы пару раз проходили мимо, но особо им не интересовались: там стоит армейский гарнизон, который снабжается тендером из Лиссы. Не могу сказать, что завидую тем, кому приходится на нем робинзонить.