Австро-Венгерская империя

Австро-венгерские власти шли за Бисмарком в его политике «государственного социализма», в результате чего к началу XX столетия Германия и Австро-Венгрия располагали самыми развитыми системами социального обеспечения в мире. Причины такой заботы государства о малоимущих гражданах были совсем не филантропическими. Резко усилившееся расслоение общества привело к появлению новых политических сил, в первую очередь социал-демократов и христианских социалистов, чья деятельность угрожала стабильности обеих монархий. Благодаря передовой для того времени социальной политике социальные контрасты в Австро-Венгрии хоть и оставались довольно выразительными, но были значительно меньшими, чем в таких странах, как Великобритания, Россия или Италия. Например, уровень доходов рабочего средней квалификации составлял в 1880-е годы в большинстве отраслей 400–500 флоринов (золотых) в год. Учитель средней школы получал до тысячи флоринов. В то же время чиновники императорского и королевского министерства иностранных дел, даже не самого высокого ранга, могли рассчитывать как минимум на четырехтысячное годовое жалованье.

Налоговая система способствовала процветанию наиболее зажиточных слоев населения: подоходный налог был низким, а его максимальная ставка взималась лишь с лиц, которые располагали колоссальными годовыми доходами в 210 тыс. флоринов и более. Жители Kakanien были в большинстве своем если не образованными, то по крайней мере грамотными. Система образования, основы которой заложила еще Мария Терезия, развивалась быстро и успешно: начальное образование в обеих частях монархии было объявлено обязательным, количество средних школ только в Венгрии за годы дуализма выросло в три раза, а число студентов высших учебных заведений – более чем в 17 раз. К концу 1880-х годов школу в Венгерском королевстве посещали 80 % детей (сразу после Ausgleich – не более 50 %). В то же время и здесь между разными провинциями монархии зияла пропасть: к началу XX века в Богемии и Моравии неграмотные составляли всего 5 % населения, зато в Галиции и Буковине читать и писать не умели более половины жителей, а в Далмации – свыше 70 %. В целом неграмотные составляли около трети подданных Франца Иосифа I.

Некогда клерикальная Австрия постепенно избавлялась от влияния церкви на воспитание, образование и личную жизнь населения. Согласно гражданскому законодательству, в которое в 1868 году были внесены серьезные изменения в либеральном духе, жители дунайской монархии могли жениться и выходить замуж за кого угодно, вне зависимости от религиозной и национальной принадлежности. Были разрешены и разводы, хоть соответствующая юридическая процедура оставалась довольно сложной. Зато строго воспрещались родственные браки, причем даже в третьем и четвертом колене. Это выглядело насмешкой над подданными со стороны династии, многие представители которой были плодами брачных союзов между весьма близкими родственниками. Впрочем, законы законами, а свобода нравов в городах монархии потрясала воображение. В Вене более четверти всех детей были внебрачными, проститутки исчислялись тысячами (не считая так называемых «дам полусвета» вроде Мицци Каспар, многолетней приятельницы кронпринца Рудольфа). При этом в деревнях по-прежнему царили патриархальные нравы времен «доброго императора Франца I», а для заключения брака лицам до 24 лет требовалось разрешение родителей или опекунов.

В 1868 году австрийское правительство с согласия императора провело ряд реформ, которые фактически перечеркнули конкордат. Вскоре аналогичные постановления вступили в силу и в Венгрии. Контроль за начальными и средними школами вновь перешел в руки государства, что вызвало гнев папы Пия IX, с отчаянием наблюдавшего, как габсбургская монархия возвращается к церковной политике времен йозефинизма. Пути римской курии и Вены разошлись еще сильнее в 1871 году, когда Франц Иосиф не проявил особого энтузиазма в связи с принятием Ватиканским собором догмата о непогрешимости папы. Тем не менее католическая церковь осталась влиятельной силой в австро-венгерском обществе, а сам император всю жизнь был добрым католиком.

* * *