Австро-Венгерская империя

В августе 1914 г. Карл был прикомандирован к генеральному штабу, однако серьезного влияния на разработку военных планов монархии не оказывал. Он сам чувствовал, что его не подпускают к государственным делам, и тяготился этим. К тому же его отношения с верховным главнокомандующим эрцгерцогом Фридрихом оставляли желать лучшего. В начале 1916г. наследник наконец добился желанной цели — отбыл на итальянский фронт, где получил командование 20-м армейским корпусом. К тому времени, в свои 28лет, он имел звания генерала от кавалерии и контр-адмирала. В Италии корпус эрцгерцога Карла участвовал в Straf expedition, осуществленной по плану Конрада фон Гетцендорфа. Наследник часто появлялся на позициях, встречался с солдатами, интересовался новыми видами вооружений, особенно авиацией. В армии наконец начали узнавать того, кому через несколько месяцев суждено было стать верховным главнокомандующим.

Однако перед этим Карл успел еще покомандовать 1-й армией, которая в августе 1916 г. вступила в бой с румынскими войсками. На румынском фронте эрцгерцог почувствовал вкус победы, но увидел и другое: насколько велика зависимость армии и всей монархии от германского союзника. Это не могло не беспокоить наследника. Однако ни конкретными планами преобразований, ни толковыми и преданными советниками Карл обзавестись не успел. Когда 11 ноября 1916 г. из Вены пришла срочная телеграмма, извещавшая наследника о резком ухудшении здоровья императора, он отбыл в столицу принимать власть, сопровождаемый сочувственным взглядом немецкого генерала Г. фон Зеекта. По его словам, эрцгерцог «один уехал навстречу ночи и своей судьбе, столь молодой и столь одинокий, окруженный одними лакеями, одними слугами-истуканами. И никого, кто сказал бы ему правду».

В ТЫЛУ (1914-1916)

Восторг, возбуждение, ура-патриотический психоз, сопровождавший вступление в войну практически всех ее участников, исчез довольно быстро. Спустя всего лишь несколько месяцев надежды воюющих сторон на быструю победу растаяли, и Европа с ужасом поняла, что война, в которую она втянулась — тотальная, непохожая на все предыдущие. Даже почти 20-летняя наполеоновская эпопея не требовала от участвовавших в ней держав такого предельного напряжения сил, как Первая мировая. Император французов провел длинную серию быстрых кампаний — поначалу победоносных, позднее катастрофических. Война же 1914 г. обернулась одной бесконечной кампанией, в которой, как вскоре выяснилось, экономическая мощь той или иной страны была едва ли не важнее ее военной силы. Борьба велась на истощение врага. Как будто вновь стало актуальным военное мышление XVIII в., отдававшее предпочтение подрыву хозяйственных сил противника. Но если в XVIII столетии лучшим способом достичь этой стратегической цели было уклонение от генерального, решающего сражения, то Первая мировая принесла с собой прямо противоположный подход: провоцирование гигантских битв, в которых оперативный успех стоял на втором месте. Враг должен был быть прежде всего обескровлен.