Автобиография

После всех этих публичных покаяний негодование против меня уменьшилось. Епископ был выведен из заблуждения и засвидетельствовал мне свое великое почтение. Эта особа кроме всего прочего сказала, что я побуждала людей поклоняться мне, а также другие невозможно лживые вещи. Я не знала, куда и каким образом мне направиться дальше из Марселя. Я не видела возможности возвратиться и оставаться в Гренобле, где в монастыре я оставила свою дочь. Отец ля Комб писал, что не считает для меня разумным ехать в Париж. Я же испытывала сильное неприятие при мысли об отъезде, что побуждало меня думать о неподходящем для этого времени. Однажды утром я ощутила внутреннюю необходимость куда–то ехать. Я наняла экипаж, попросив отвезти меня к маркизе Прюне, дом которой являлся самым лучшим для меня убежищем в настоящем положении. Я думала, что проеду через Ниццу по пути к ее имению, как некоторые мне говорили. Но когда я прибыла в этот город, то была весьма удивлена, узнав, что экипаж не может пройти через горы.

Я не знала что делать, в какую сторону отправиться, одна, всеми оставленная, без Божьих повелений. Мое смятение и крестные муки, казалось, возрастали. Я видела себя скитающейся, как бродяга, без убежища или крыши над головой. Все торговцы в своих лавках виделись мне такими счастливыми, имея собственное жилище, в котором они могли укрыться. Ничто в мире не было столь тягостным для той, которая привыкла соблюдать благопристойность и этикет, как эта жизнь скитальца. Пока я пребывала в этой неуверенности, не зная, что предпринять, один человек пришел сказать мне, что на следующий день отплывает лодка, которая обычно следует в Геную. Если я пожелаю, они высадят меня в Савоне, откуда я смогу добраться до имения маркизы Прюне. Я согласилась принять это предложение, так как не могла ожидать инной помощи. Я испытывала некоторую радость, отправляясь в плавание морем. Я говорила себе: «Если я являюсь изгоем земли, презрением общества и ошибкой природы, то теперь я отправляюсь транспортом, являющимся самым коварным из всех других. Так что, если Господу будет угодно отправить меня в морские волны, то мне останется лишь погибнуть в их пучине». В одном опасном для маленькой лодки месте разыгрался шторм, а моряки оказались одними из самых грешных людей. Раздражение волн доставляло моему разуму большое удовлетворение. Я утешала себя, думая, что эти мятежные морские валы могут послужить мне могилой. Возможно, я слишком погрузилась в это наслаждение, видя себя окруженной и обмываемой водами. Находившиеся рядом со мной заметили мое бесстрашие, но не знали о его причине. Я просила высадить меня на каком–нибудь маленьком скалистом берегу, где бы я могла жить вдали от всех творений. Я представляла себе, что какой–нибудь необитаемый остров мог бы закончить все мои страдания и поместить меня в состояние неукоснительного исполнения Твоей воли. Но Ты приготовил для меня тюрьму совершенно отличную от скалы, и ссылку совершенно иного характера, нежели необитаемый остров. Ты определил мне быть побиваемой валами более яростными, нежели валы морские. Клеветнические наветы оказались не утихающими волнами, под удары которых, я немилосердно была поставлена.

Из–за бури мы задержались в пути и вместо одного дня мы плыли в Геную одиннадцать дней. Сколь великим был мир в моем сердце посреди этого жестокого волнения! Мы не могли пристать к Савоне, поэтому должны были отправиться к Генуе. Наконец, мы прибыли туда в начале недели перед Пасхой. Находясь там, я должна была все время терпеть оскорбления от местных жителей, вызванные их неприязнью по отношению к французам из–за поражения в результате недавнего артиллерийского обстрела. Дож недавно покинул город, увезя с собой все экипажи. Поэтому я не могла найти никакого транспорта и была вынуждена оставаться там несколько дней, тратя на пропитание огромные деньги. Люди требовали от нас непомерные суммы, беря с одного человека столько, сколько бы в Париже взяли с целой компании в лучшей харчевне.

У меня осталось очень мало денег, но мое обеспечение в Провидении не могло истощиться. Я с большой настойчивостью просила дать мне экипаж за любую цену, надеясь провести праздник Пасхи, до которого оставалось три дня, в доме маркизы Прюне. Но меня понимали с трудом. Сдавшись моим мольбам, мне в конце концов дали жалкую повозку с немощными мулами и сказали, что охотно доставят меня до Версаля. Приближение Пасхи и недостаток денег в стране, где практиковалось всякое насилие и вымогательство, не оставляли мне возможности выбирать. Мне было совершенно необходимо смириться с такой поездкой в Версаль. Так рука Провидения вела меня даже и против моей воли. Наш погонщик мулов был человеком самого грубого склада. В довершение моих страданий я послала в Версаль сопровождавшего нас священника, дабы он предупредил их о моем неожиданном приезде, ибо вначале я дала отрицательный ответ на приглашение приехать.