Автобиография Элис Би Токлас

Милдред Олдрич была страшно рада что у Гертруды Стайн все так удачно сложилось в Англии. Она была истинная дочь Новой Англии и для нее признание в Оксфорде и Кембридже значило даже больше чем признание в Атлантик манат. Мы съездили к ней как только вернулись во Францию и ей прошлось еще раз прослушать всю лекцию от начала до конца и еще все подробности того как это было.

(Далее следует перевод с английского, выполненный составителями) У Милдред Олдрич стало совсем туго с деньгами. Ей ни с того ни с сего перестали выплачивать ежегодное содержание а мы довольно долго ничего об этом не знали.

Однажды Доусон Джонсон, библиотекарь из Американской библиотеки, сказал Гертруде Стайн, что мисс Олдрич написала ему и попросила приехать и забрать все ее книги, потому что она собирается вскоре съезжать с квартиры. Мы тут же отправились к ней и Милдред рассказала нам что ей перестали выплачивать ежегодное содержание. Дело вроде было в том, что какая-то старуха окончательно впала в старческий маразм и отдала распоряжение своему юристу прекратить выплату пособий которые она много лет тому назад сама же и назначила самым разным людям. Гертруда Стайн сказала Милдред чтобы та не беспокоилась. Кейт Басе обратилась в фонд Карнеги[194] и те прислали пятьсот долларов, Уильям Кук выдал Гертруде Стайн банковский чек на непредвиденные расходы, потом объявился еще один весьма щедрый друг Милдред из Провиденс штат Род Айленд плюс еще Атлантик мансли тоже учредил фонд в ее поддержку. И вскоре у Милдред Олдрич с деньгами стало все в порядке. Она сказала Гертруде Стайн да как печально что ты не дала мне красиво уйти в богадельню а я бы ушла очень красиво, ты же предпочла превратить в богадельню мой дом, в богадельню для одного-единственного человека и этот человек я.

Гертруда Стайн утешила ее как могла и сказала что никто не мешает ей быть столь же элегантной в своем одиночестве. В конце концов, Гертруда Стайн сказала ей Милдред, никто не может сказать что ты не жила хорошо на свои деньги. Последние годы Милдред Алдрич были спокойными.

Уильям Кук после войны был в России в Тифлисе в течение трех лет в связи с распределением там Красного Креста. Однажды вечером он и Гертруда Стайн вышли чтобы проведать Милдред, это было во время ее последней болезни и возвращались домой туманным вечером. У Кука была маленькая открытая машина тем не менее с мощным прожектором, достаточно сильными для тумана. Сразу же за ними следовала другая мощная машина которая держалась на одной дистанции с ними, когда Кук ехал быстрее, они ехали быстрее, когда он замедлял ход, они тоже замедлялись. Гертруда Стайн сказала, это удача для них что у тебя такой яркий прожектор, их фонари слабые и они они извлекают пользу из ваших. Да, сказал Кук, весьма любопытно, я говорил это себе, но знаешь после трех лет в Советской России и Чека даже я, американец, стал чувствовать себя немного странно, и я должен сказать себе об этом, чтобы быть уверенным что автомобиль позади нас не машина тайной полиции. Я сказала что Рене Кревель приходил в дом. Из всех молодых людей которые приходили в дом я думаю Рене мне нравился больше всех. У него был французский шарм, который является наиболее чарующим даже более чарующим чем американский шарм, чарующим каким он может быть. Марсель Дюшан и Рене Кревель возможно наиболее полные примеры этого французского шарма. Мы очень любили Рене. Он был молодым и жестоким и больным и революционным и сладким и нежным. Гертруда Стайн и Рене очень любили друг друга, он писал свои самые восхитительные письма на английском, и она много его ругала.Он был тем человеком, который, в ранние дни, первым сказал нам о Бернарде Фей. Он сказал он был молодым профессором в университете Клермон-Ферран и он хотел взять нас в свой дом. Однажды после обеда он взял нас туда. Бернард Фей был не совсем тем кого Гертруда Стайн ожидала увидеть и он и она в частности не хотели сказать друг другу ничего особенного. Насколько я помню в течение той зимы мы устраивали грандиозное количество вечеринок. Мы устроили чайную вечеринку для Ситвеллов. Карл Ван Вехтен прислал нам определенное количество негров среди которых были негры нашего соседа мистера Регана который взял Джозефину Бейкер в Париж. Карл послал нам Пола Робсона. Пол Робсон заинтересовал Гертруду Стайн. Он знал американские ценности и американскую жизнь как мог знать ее только он один но ничто из этого не могло знать их. И все же как только любой другой человек входил в комнату он обязательно становился негром. Гертруде Стайн не нравилось слушать как он поет духовные песнопения. Они не принадлежат вам больше чем что-либо еще, так зачем их требовать, сказала она. Он не ответил. Однажды южанка, весьма очаровательная южанка, была там, и она сказала ему, где вы родились, и он ответил, в Нью Джерси и она сказала, не на юге, какая жалось и он сказал, не для меня. (Конец перевода)