Автобиография Лемми Килмистера

В итоге Сью получила работу в Ливане, танцовщицей в Бейруте. Это было до того, как город был разрушен, и он еще оставался детской площадкой Западного мира. Она вернулась с неустойчивой героиновой зависимостью, и это была уже не та Сью. Как-то, когда мы в очередной раз помирились, она зашла к своей бабушке. И пока была у нее, упросила одного из своих друзей принести ей героин. Она пошла в ванную и заперла дверь. Приняла это дерьмо, легла в воду, потеряла сознание и утонула в своей собственной ванне. Ей было всего девятнадцать.

Когда она умерла, я был в Лондоне — к этому времени я уже играл в Hawkwind — но не пошел на похороны. Я имею в виду, кому приятно смотреть на них, мертвых? Я любил их живыми. У неё была сестра, Кей. Такая же симпатичная, как Сью. Я ничего не знаю о ее судьбе, но если ты, Кей, читаешь эти строки, свяжись со мной — мы вспомним Сью. Хорошо?

Вот так на личном опыте я узнал, что героин самый страшный наркотик на свете, но это еще не означает, что у меня самого не было проблем в поисках своей собственной отравы. Однажды, в 69-м или 70-м, я чуть было не склеил ласты. Как-то мы сидели всей компанией и ждали, когда посыльный принесет нам «спид». Этот парень появился с медсестрой. Видать, она работала в амбулатории, и он заплатил ей, чтобы получить сульфат амфетамина. Она пришла с банкой, на которой вроде бы было написано «амфетамина сульфат». И мы, жадные ублюдки, тут же набросились на него. Но это был не амфетамин, это был сульфат атропина — белладонна. Яд. Мы все приняли по чайной ложке этого зелья, порцию, в двести раз превышающую допустимую дозу, и буквально сошли с ума, все разом.

Я бродил с телевизором под мышкой и разговаривал с ним. А кто-то кормил деревья из окна. В общем, какое-то время было интересно, правда. Потом мы все отрубились, и кто-то позвонил в службу спасения наркоманов, у которой был фургон скорой помощи с бесплатными наркотиками, и они погрузили нас, как дрова, и отвезли в больницу. Я очухался на больничной койке и мог видеть свою руку насквозь. Я видел складки больничной простыни под своей рукой. А потом увидел больничные стены. «Ё-моё!» — подумал я. Я был уверен, что приземлился в психушке. Потом до меня дошло, что это обычная больница, потому что рукава на моей пижаме были обычной длины. А на соседней койке я увидел своего друга Джефа, который только начал приходить в себя.

— Тс-с-с! Джеф!

— Что?

— Мы в больнице.

— Вау!

— Надо сваливать отсюда. Ты в порядке?

— Да.

— Давай, по-тихому!

Но едва мы встали с кроватей, как раздался вопль:

— А-А-А-А-А! ОНИ ВЕЗДЕ!

Он прыгал и орал с выпученными глазами:

— Черви, личинки, муравьи — А-А-А-А-А!

Я вернулся в кровать.

Наконец пришел доктор. — «Если бы мы опоздали хоть на час, вы были бы уже мертвы».

Я подумал: «Могу поспорить, ты жалеешь, что не опоздал, педераст несчастный».

Он сказал, что нам дали противоядие, и что нужно подождать, чтобы действие наркотика прошло. На это ушло целых две недели, и это было очень странное время. Я хочу сказать, что я мог сидеть, читать книгу, и вот я дочитываю до страницы 42 — и понимаю, что никакой книги и в помине нет. Или я мог идти по улице, и думать, что несу чемодан и вдруг — оп! оказывается, в руках — ничего. Странно… но интересно. Впрочем, не так уж и интересно, чтобы повторить это!

Наконец, после нескольких месяцев бродяжничанья, я оказался в очередной группе, Opal Butterfly. Я встретил их барабанщика, Саймона Кинга (Simon King) в Челси, в месте, прозванном нами «Аптекой». Эта самая Аптека была большим ярким мюзик-холлом, в три этажа. На третьем этаже был ресторан, на втором пивная, и магазин грампластинок на первом. Там же находилось множество бутиков и других магазинов. Это было одним из первых торговых центров. Довольно дорогое, но отличное местечко. Парни из Opal Butterfly обычно приходили туда выпить, и я скорешился с Саймоном и стал своим в группе. Понятия не имею, почему я стал тусоваться с ним — с Саймоном было сложно ужиться. Но рассказ о нём еще впереди.

Во всяком случае, Opal Butterfly были хорошей группой, но они так никуда и не пробились. На момент моего прихода в группу они уже несколько лет работали на сцене, а через несколько месяцев распались. Один из парней, Рей Мейджор (Ray Major), еще играл в Mott Hoople. Они распались как раз вовремя, потому что буквально через пару месяцев я уже играл в Hawkwind.

ГЛАВА ПЯТАЯ. Наркоман (Speedfreek)