Автобиография монаха

Со слезами на глазах я бросил последний взгляд на ребят и залитый солнцем двор Ранчи. В эту минуту завершилась определенная эпоха в моей жизни, и с того времени мне предстояло жить в дальних странах. Через несколько часов после моего видения я отправился в Калькутту. На следующий день я получил приглашение принять участие как делегат от Индии в международном конгрессе религиозных либералов в Америке. Конгресс намечался на тот же год в Бостоне; он должен был состояться под эгидой Американской ассоциации унитариев.

Голова моя пошла кругом, и я бросился к Шри Юктешвару в Серампур.

--Гуруджи, меня пригласили выступить на религиозном конгрессе в Америке. Стоит поехать?

--Перед тобой открыты все двери,--просто ответил учитель,--Сейчас или никогда.

--Но, господин,--возразил я в смятении.--Ведь я же не умею выступать перед публикой. Я так редко читал лекции--и никогда не выступал по-английски.

--По-английски, или не по-английски, но твои слова о йоге будут услышаны на Западе.

Я рассмеялся:

--Хорошо, дорогой гуруджи, я думаю, что вряд ли американцы станут учить бенгали! Благословите меня, пожалуйста, дабы я смог преодолеть дебри английского языка /2/.

Когда я сообщил о своих планах отцу, он был прямо-таки ошеломлен. Америка представлялась ему невероятно далекой, и он опасался, что ему, возможно, никогда более не придется меня увидеть.

--Как же ты можешь ехать?--спросил он меня сурово.--Кто даст тебе деньги на дорогу?

Поскольку он с радостью тратил деньги на мое обучение и на всю мою жизнь, он, несомненно, полагал, что его вопрос поставит мой проект в затруднительное положение.

--Господь, конечно, поддержит меня,--отвечал я, припоминая, как давным-давно я очень похоже ответил брату Ананте в Агра. И довольно простодушно добавил:--Отец, может быть, Господь вложит в ваш ум мысль мне помочь...

--Нет, никогда!--он взглянул на меня с жалостью.

И поэтому я был крайне удивлен, когда на следующий день отец вручил мне чек на крупную сумму.

--Я даю тебе эти деньги не как отец, а как преданный ученик Лахири Махасайа. Отправляйся же на далекий Запад и распростаняй там учение крийа-йоги.

Меня глубоко тронул дух бескорыстия, с которым отец смог так быстро отбросить в сторону свое личное. Прошедшей ночью он справедливо рассудил, что движущей силой моей поездки было не просто стремление к перемене мест.

--Может быть, мы уже не увидимся в этой жизни,--печально молвил отец. Тогда ему было уже шестьдесят семь лет.

Но интуитивная убежденность заставила меня ответить:

--Несомненно, Господь даст нам еще раз встретиться и здесь!

Готовясь расстаться с учителем и своей религией, готовясь отправиться к незнакомым берегам Америки, я испытывал немалый трепет. Мне приходилось много слышать о материалистическом духе Запада, столь отличном от духовных основ Индии, пропитанных аурой святости.

"Чтобы выдержать атмосферу Запада,--подумал я,--восточный учитель должен быть закален сильнее, чем для гималайских холодов".

Как-то рано поутру я начал молиться, твердо решив скорее умереть, чем подняться со своего места, не услышав голоса Бога. Мне хотелось, чтобы Он благословил меня и дал уверенность, что я не затеряюсь в тумане современного утилитаризма. Сердце мое было готово к поездке в Америку, но тем сильнее желало оно услышать божественное утешение и позволение.

Я упорно молился, заглушая рыдания. Ответа не было. К полудню я достиг наивысшей точки. Голова моя кружилась под напором глубочайшей тоски. Я почувствовал, что если еще раз вскрикну, углубив свою внутреннюю скорбь, мой мозг разлетится на куски.

В этот момент раздался стук в дверь (дело происходило в моем доме на Гурпар-Роуд). Отворив, я увидел молодого человека в убогой одежде нищенствующего монаха. Он вошел в дом.

"Это, должно быть, Бабаджи",--подумал я в недоумении, ибо стоявший передо мной человек обладал чертами Лахири Махасайа в молодости. Человек ответил на мою мысль:

--Да, я Бабаджи.--Он говорил мелодичным голосом на хинди.--Наш Отец Небесный услышал твою молитву и послал меня сказать тебе: "Следуй повелению твоего гуру и отправляйся в Америку. Не бойся, ты будешь под защитой".

После волнующей паузы, Бабаджи вновь обратился ко мне:

--Ты--тот человек, которого я избрал для распространения на Западе вести о крийа-йоге. Много лет назад я встретил твоего гуру Юктешвара на Кумбха Мела и сказал ему, что пошлю тебя к нему для обучения.

Подавленный благоговением, я потерял дар речи. Меня глубоко тронуло, что он направил меня к Шри Юктешвару. Я простерся ниц перед бессмертным гуру, но он милостливо поднял меня.

Пояснив многое из моей жизни, он дал мне несколько личных указаний и осветил кое-что из будущего.

--Крийа-йога, научная техника познания Бога,--сказал он, заканчивая беседу и переходя на торжественный тон,--распространится в конце концов по всем странам; она будет способствовать усилению гармонии между народами благодаря тому, что люди достигнут личного трансцендентального восприятия Бесконечного Бога.

Изличающий величие и силу, мастер электриговал меня сполохами своего космического сознания: