Автобиография. Старая перечница

Не скажу, что случившееся меня очень расстроило. Нет, я ничуть не встревожилась и даже не огорчилась. Ехать из России в Польшу через упрямо коммунистическую Белоруссию… подумаешь, большое дело! Моя совесть чиста. Все свои обязанности я выполнила честно, включая холерное радио. Возможно, несколько разочаровала русское телевидение, не отколов в прямом эфире никакого запоминающегося номера, — а ведь могла, например, сломать зуб, пытаясь откусить от муляжного яблока. Так что с меня взятки гладки, пусть теперь покрутится пан Тадеуш. Даже интересно, что он предпримет.

Пан Тадеуш начал с того, что страшно побледнел. Похоже, ему вовсе не улыбалось загреметь в белорусскую кутузку. Ну просто ни малейшего энтузиазма на лице! Я спокойно ожидала развития событий, но они как-то не развивались. Хотя нет, не совсем. В один прекрасный момент мне показалось, что мой спутник раздумывает, уж не броситься ли ему под колеса поезда. Такой поворот меня не устраивал. В моей христианской душе пробудилось милосердие, я тяжко вздохнула, помолчала немного, подумала и принялась действовать.

В нашем распоряжении имелись два сотовых телефона, к счастью, оба заряженные. Зеленого блокнота с номерами телефонов при мне не было. Из имеющихся в мобильнике номеров самым подходящим мне показался телефон комиссара полиции по моему прежнему месту жительства. Того, чьи сотрудники сторожили мои проклятые «Авенсисы» и которых я вознаградила шариковыми ручками.

И вот именно этот номер телефона оказался бесценным!

Я позвонила. Мне дали номер телефона главного полицейского управления Варшавы. Там дежурный офицер дал номер телефона дежурного в варшавском МИДе. А надо сказать, что было воскресенье, а если точнее — ночь с воскресенья на понедельник.

В МИДе дежурила особа женского пола, к тому же читавшая мои книги, к тому же очень их любившая. Она до глубины души прониклась случившейся со мной неприятностью.

Исполнив свой долг христианки, я передала сотовый пану Тадеушу.

Я постаралась, чтобы подробности двусторонних переговоров до меня не дошли, знаю лишь, что отчаянные призывы о помощи понеслись в обе стороны — и к русским, и к нашим. Мое дальнейшее участие в операции ограничилось тем, что я поднимала зазвонивший второй сотовый и вежливо отвечала, что пан Тадеуш сейчас возьмет трубку. Бедняге явно не хватало третьего уха и третьей руки.

Результат наших усилий превзошел все ожидания, а польский консул в Бресте оказался дипломатом наивысшего класса, ему бы в Брюсселе сидеть, а не на белорусской границе. В четыре пятнадцать утра (в безукоризненном костюме, белоснежной рубашке и при галстуке) он встречал нас на перроне брестского вокзала так, словно о лучшем начале наступившей недели и не мечтал.

Дальнейшее плохо помню, все-таки я устала всерьез, даже говорить уже не могла.

Уж не знаю, как сумела подняться на перрон — опять по ступенькам! Едва переставляя ноги, я вяло размышляла, какие меры предпримет пан Тадеуш. Бросит ли меня в белорусской больнице или все же перетащит мой труп на польскую сторону, где оставит под родимым кустом. Впрочем, какая разница? Мне уже все равно. Помню, в консульстве я пожирала в огромном количестве лекарства, а пан Тадеуш с консулом продолжали хлопотать.

Всем нам пришлось наврать с три короба — а что делать? Признайся мы, что паспорта остались лежать в гостинице, нас бы задержали до их получения. Неизвестно, кто и когда привез бы их из Москвы в Брест. А так мы не моргнув глазом свалили все на русских воров-злодеев — дескать, были паспорта, да вот только что их свистнули. Да-да, мы готовы были присягнуть — украдены в последний момент. Полагаю, что русским ворам это без разницы, а мы только таким способом и смогли уехать из России — по временным документам.

До Варшавы нас довез фургончик польского консульства. Подъезжая к столице, я настолько оклемалась, что смогла даже связно сформулировать свое сожаление по поводу того, что никакой контрабанды не везу — такая оказия! Пан Тадеуш тоже не вез. Раз в жизни выпала возможность, а мы не воспользовались…

Ну а о мелочах вроде той, что наши паспорта в Польшу доставили, да только не в Варшаву, а почему-то во Вроцлав, уже и не стоит упоминать.

Разнос за пренебрежение своими обязанностями я устроила своему помощнику дома, когда немного пришла в себя. Прежде всего я потребовала объяснить, как такое могло случиться. И только тогда узнала, что пан Тадеуш в день нашего приезда должен был спуститься за паспортами через полчаса после того, как мы их сдали, но напрочь забыл. Вместо этого мое доверенное лицо самозабвенно плескалось под душем. Сама не знаю, и чего я так прицепилась к этим его водным процедурам? Ведь и сама люблю вволю поплескаться под душем. От зависти, наверное. Я бы тоже хотела забыть обо всем на свете, предаваясь омовению.

Во всяком случае, он из-за омовения не помчался в администрацию, а потом такая мелочь, как наши загранпаспорта, и вовсе вылетела у него из головы. Отдавая ключи от нашего номера переводчику, о паспортах он и не вспомнил.