Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 1

Редкое выступление оппозиционера обходилось без детальных разборов ситуации внутри Гоминьдана или стачечного движения в Англии. Каждый коммунист этих лет был «человеком мира», обостренно воспринимал международные события: «мировая революция» была для него совершеннейшей реальностью, которая прямо касалась его жизненных устремлений. Студенты и слышать не хотели о жестком разделении на «международную жизнь» и «внутреннюю политику»: в какой-то мере это были вопросы близкого порядка, часто шедшие через запятую. Это был мир без жесткого национализма и с достаточно мягкими и аморфными «границами государств и культуры», что подчеркивалось «международным» опытом революционеров до 1917 года.

Ляпин попытался заявить, что вопросов международного положения ему касаться не положено. Но для Кутузова трагедия в Шанхае была еще свежа, и ему было не под силу молчать. «Китайскую революцию нужно расценивать не как Китайскую революцию, а как способ революций в колониальных странах, – говорил он. – ЦК обвиняет оппозицию в недооценке либеральной буржуазии в Китае, а оппозиция говорит, что ЦК слишком располагает на нее. История нам показала, что тов. Сталин и тов. Бухарин ошибались в этом вопросе, ибо Чан Кайши или Фэн Юйсян съели наш „овес“ и теперь нас же бьют. Мартынов уверяет, что в Китае может быть блок четырех классов, чего нигде в марксистской литературе не было. Оппозиция утверждает, что в китайском блоке диктатура принадлежит буржуазии и надо скорее обратить внимание на образование Советов. В действительности вышло то, что говорила оппозиция». Ляпину пришлось как-то отвечать. «Тов. Кутузов говорит, – отметил он, – что буржуазия победила в Китае потому, что партия неправильно смотрела на Китайскую революцию. Ленин говорил, что в колониальных и полуколониальных странах нужно использовать союз с мелкой буржуазией, сохраняя пролетарское руководство, что мы и делали. Ведь до сих пор не было в Китае компартии, комсомола, профсоюзов. Теперь все это имеется. На втором этапе буржуазия должна была уйти от нас, от революции. Об этом Коминтерн говорил разное. Китайская революция не погибла, массовое движение есть. Китайская революция, несомненно, одержит победу (аплодисменты)»331.

Ляпин отдавал себе отчет в том, что студенты были знакомы с заявлением 83-х: кто-то его читал в привезенных из центра перепечатках, а кто-то знал содержание понаслышке. Поэтому он имплицитно построил свой доклад как серию опровержений тезисов, изложенных в этом документе:

«Заявление 83-х»: Между неправильной линией в китайском вопросе и неправильной линией в вопросе об Англо-Русском комитете есть теснейшая внутренняя связь. Та же линия проходит ныне по всей политике Коминтерна. В Германии исключаются из партии сотни левых пролетариев-передовиков только за то, что они солидарны с русской оппозицией. <…> Все это вместе взятое лишает Коминтерн возможности по-ленински подготовить и провести борьбу против войны.

Ляпин: Троцкий и Зиновьев стремились все наши споры перенести в другие коммунистические партии <…> Своим заявлением «83» они обманули многих товарищей, и теперь эти товарищи, видя, что они обмануты, снимают свои подписи и выходят из оппозиции. На пленуме ЦК и ЦКК они держали себя весьма несдержанно. Заявление от 8-го августа они не выполнили, до сих пор продолжают конспиративную работу. <…> Затем оппозиционеры игнорируют постановления ЦК, как, например, Вуйлович отказывается ехать в Воронеж. <…> Затем на проводах Смилги они устроили целую демонстрацию332.

В партии в то время много говорили о «почетной ссылке» И. Т. Смилги на Дальний Восток, куда ЦК направил его председателем Экономсовета. «9 июня 1927 года с Ярославского вокзала уходил поезд, которым уезжал Ивар Тенисович, – вспоминали очевидцы. – Провожать его пришло множество оппозиционеров и, в том числе, Л. Д. Троцкий, выступивший с речью, в которой указал на отправку Смилги из Москвы как на пример расправы с оппозицией»333.