Читаем Автобиография Земли. 4,6 миллиарда лет захватывающей истории нашей планеты полностью

Вымирания радикальным образом меняли «лицо» жизни на планете и влияли на эволюцию живых организмов. Вымирания, от менее крупных до масштабных, происходят непрерывной чередой, а определение понятия «массовое вымирание» является довольно размытым[366]. В общих чертах массовое вымирание – это событие, во время которого за относительно короткий промежуток времени происходит вымирание значительного числа живущих видов. В масштабах геологического времени длительность этого события оценивается в мгновениях ока, но это значит, что процесс может происходить в течение миллионов лет. Причины вымирания варьируют: от столкновения астероида с Землей до серьезных отклонений в круговороте углерода, вызывающих изменения окружающей среды. Часто в результате какого-то события происходит радикальное изменение условий на планете, даже нарушение пищевых цепей, и живые организмы не могут достаточно быстро к этому адаптироваться[367]. Геологи увязывают скорость вымирания с более значительными потерями видов и родов. Массовые вымирания возвещают о наступлении эры новых живых организмов после каждого события, хотя некоторые формы сохраняются. Примером влияния вымираний на эволюцию служат грызуны и многобугорчатые, или мультитуберкуляты (рис. 7.5)[368]. Малоизвестные многобугорчатые – это отряд млекопитающих, существовавший на протяжении самого длительного периода времени среди всех представителей млекопитающих: с начала поздней юры до конца эоцена, более 165 млн лет. Основная теория исчезновения столь долго существовавшего таксона заключается в том, что мультитуберкуляты так и не восстановились в полной мере после мел-палеогенового вымирания (K-Pg) и, в конце концов, не выдержали конкуренции с грызунами[369].


Рис. 7.5.Вверху: череп представителя отряда многобугорчатых, Catopsbaatar catopsaloide (Kielan-Jaworowska, Hurum and Lopatin, 2005); внизу: внешний вид представителя многобугорчатых (рисунок-реконструкция Kielan-Jaworowska and Hurum, 2006; иллюстрация Богуслава Ваксмундзкого)


Массовые вымирания

В литературе часто обсуждается пять массовых вымираний в истории Земли, но это число не учитывает значимые вымирания в докембрийском суперэоне. Чем дальше в прошлое, тем реже встречаются свидетельства вымирания в геологической летописи, но палеонтологи и геологи, возможно, обнаружили признаки вымираний, случившихся до фанерозойского эона. Одно из таких событий произошло после насыщения кислородом океанов и атмосферы в результате «кислородной революции» в протерозое. Цианобактерии, перешедшие к процессу фотосинтеза, начали использовать энергию Солнца и поглощать диоксид углерода из воздуха и изменили саму природу планеты и химию океанов в результате поступления молекулярного кислорода, что, вероятно, привело к сокращению питательных веществ в воде. Теоретически предполагается, что таким образом цианобактерии уничтожили огромное количество своих родственников, анаэробных бактерий, в результате чего условия среды, в которых можно было «пировать», сменились «голодом» в последующие 1 млрд лет[370]. Палеонтологи регистрируют еще одно крупное вымирание, в результате которого была уничтожена большая часть мягкотелых представителей фауны эдиакарского периода (неопротерозойская эра) и которое ознаменовало окончание докембрия[371]. Кембрийский взрыв отмечает начало фанерозойского эона, когда происходило увеличение разнообразия и усложнение живых организмов.

В фанерозое геологи фиксируют пять значительных вымираний, и каждый раз жизнь восстанавливалась в новых формах. Вымираний было множество, но лишь в результате пяти из них погибло достаточное количество организмов, чтобы их можно было классифицировать как массовые вымирания за последние 541 млн лет. В главе 3 уже обсуждалось, что три массовых вымирания отмечают границы между крупными геологическими эрами фанерозоя (между палеозойской и мезозойской и между мезозойской и кайнозойской).

Перейти на страницу:

Все книги серии Научный интерес

Зачем мы спим
Зачем мы спим

До недавних пор у науки не было полного представления о механизмах сна, о всем многообразии его благотворного влияния и о том, почему последствия хронического недосыпания пагубны для здоровья. Выдающийся невролог и ученый Мэттью Уолкер обобщает данные последних исследований феномена сна и приглашает к разговору на темы, связанные с одним из важнейших аспектов нашего существования.«Сон — это единственное и наиболее эффективное действие, которое мы можем предпринять, чтобы каждый день регулировать работу нашего мозга и тела. Это лучшее оружие матушки-природы в противостоянии смерти. К сожалению, реальные доказательства, разъясняющие все опасности, которым подвергаются человек и общество в случае недосыпания, до сих пор не были в полной мере донесены до людей. Это самое вопиющее упущение в сегодняшних разговорах о здоровье. Исправить его как раз и призвана моя книга, и я очень надеюсь, что она превратится для читателя в увлекательное путешествие, полное открытий. Кроме того, книга нацелена на пересмотр оценки сна и изменение пренебрежительного отношения к нему».

Мэттью Уолкер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты
Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты

Как мозг порождает надежду? Каким образом он побуждает нас двигаться вперед? Отличается ли мозг оптимиста от мозга пессимиста? Все мы склонны представлять будущее, в котором нас ждут профессиональный успех, прекрасные отношения с близкими, финансовая стабильность и крепкое здоровье. Один из самых выдающихся нейробиологов современности Тали Шарот раскрывает всю суть нашего стремления переоценивать шансы позитивных событий и недооценивать риск неприятностей.«В этой книге описывается самый большой обман, на который способен человеческий мозг, – склонность к оптимизму. Вы узнаете, когда эта предрасположенность полезна, а когда вредна, и получите доказательства, что умеренно оптимистичные иллюзии могут поддерживать внутреннее благополучие человека. Особое внимание я уделю специальной структуре мозга, которая позволяет необоснованному оптимизму рождаться и влиять на наше восприятие и поведение. Чтобы понять феномен склонности к оптимизму, нам в первую очередь необходимо проследить, как и почему мозг человека создает иллюзии реальности. Нужно, чтобы наконец лопнул огромный мыльный пузырь – представление, что мы видим мир таким, какой он есть». (Тали Шарот)

Тали Шарот

Психология и психотерапия
Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях
Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях

До недавних пор у науки не было полного представления о механизмах сна, о всем многообразии его благотворного влияния и о том, почему последствия хронического недосыпания пагубны для здоровья. Выдающийся невролог и ученый Мэттью Уолкер обобщает данные последних исследований феномена сна и приглашает к разговору на темы, связанные с одним из важнейших аспектов нашего существования.«Сон – это единственное и наиболее эффективное действие, которое мы можем предпринять, чтобы каждый день регулировать работу нашего мозга и тела. Это лучшее оружие матушки-природы в противостоянии смерти. К сожалению, реальные доказательства, разъясняющие все опасности, которым подвергаются человек и общество в случае недосыпания, до сих пор не были в полной мере донесены до людей. Это самое вопиющее упущение в сегодняшних разговорах о здоровье. Исправить его как раз и призвана моя книга, и я очень надеюсь, что она превратится для читателя в увлекательное путешествие, полное открытий. Кроме того, книга нацелена на пересмотр оценки сна и изменение пренебрежительного отношения к нему». (Мэттью Уолкер)

Мэттью Уолкер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Изобретение науки. Новая история научной революции
Изобретение науки. Новая история научной революции

Книга Дэвида Вуттона – история великой научной революции, результатом которой стало рождение науки в современном смысле этого слова. Новая наука – не просто передовые открытия или методы, это новое понимание того, что такое знание. В XVI веке изменился не только подход к ней – все старые научные термины приобрели иное значение. Теперь мы все говорим на языке науки, сложившемся в эпоху интеллектуальных и культурных реформ, хронологические рамки которой автор определяет очень точно. У новой цивилизации были свои мученики (Джордано Бруно и Галилей), свои герои (Кеплер и Бойль), пропагандисты (Вольтер и Дидро) и скромные ремесленники (Гильберт и Гук). Она дала начало новому рационализму, покончившему с алхимией, астрологией и верой в колдовство. Дэвид Вуттон меняет наше представление о том, как происходили эти знаковые преобразования.«Наука – программа исследований, экспериментальный метод, взаимосвязь чистой науки и новой техники, язык отменяемого знания – появилась в период с 1572 по 1704 г. Последствия этого видны до сих пор – и, по всей вероятности, не исчезнут никогда. Но мы не только используем технологические преимущества науки: современное научное мышление стало важной частью нашей культуры, и теперь нам уже трудно представить мир, в котором люди не говорили о фактах, гипотезах и теориях, в котором знание не было основано на свидетельствах и где у природы не было законов. Научная революция стала почти невидимой просто потому, что она оказалась удивительно успешной». (Дэвид Вуттон)

Дэвид Вуттон

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература

Похожие книги

Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука