Автобус (СИ)

Неизвестно сколько прошло времени, пока я гулял по этому туннелю, но потом он исчез, и я оказался на каких-то полях, а после картинка и вовсе исказилась, напоминая порезанную перспективу перевёрнутого пейзажа, наложенного на ещё один такой пейзаж. Я слышал лишь голоса и чувствовал, насколько хочу пить и как сильно затекло моё тело. Оно ныло от неумолимого желания пошевелиться, чего я никоим образом не мог сделать, потому что забыл, что нужно для того, чтобы пошевелить ногой или рукой. И сколько я не напрягал свои конечности и голову, моё тело оставалось неподвижным. Я слышал, как одногруппники звали меня выпить с ними, а мама просила больше не курить и жаловалась на то, что у нас больше нету жизни. Кто-то чёркал ручкой по бумаге, потом снова появлялись картинки, иногда полностью абсурдные – отделенные части тела, разгуливающие сами по себе; мои подруги, которые говорили голосами моих друзей, а после голосами пожеванной плёнки; похороны моей комнаты – она была обмотана в чёрную ленту, а после я видел, как рабочие забивали досками входную дверь. А я кричал им, чтобы перестали заниматься ерундой и отдали мне мои заметки, который хранились на компьютере. Они меня не слышали, и продолжали выполнять свою работу, а моя покойный дед стоял рядом и успокаивал меня, приговаривая что мои заметки это я сам, а раз меня больше нету, то и бездумные записи моей жизни больше не имеют ценности.

Впервые, когда я очнулся после непродолжительной комы, я почувствовал, как кто-то трогает мою руку. Я слышал пиканье приборов, но не мог понять: это звук включения моего компьютера или всё-таки медицинское оборудование. Было темно и я ничего не мог разглядеть. Кто-то держал меня за руку, и мне стало страшно, поэтому я спросил кто здесь. Сразу после звука своего голоса, в ушах поднялся такой звон, что мне подумалось, будто меня пытают ультразвуком или меня похитили и смотрят за моей реакцией, проверяя меня на прочность. После всё вернулось в норму, и я начал видеть какие-то разноцветные волны, который пульсировали и расходились разными формами и движениями, под разными углами и скоростью.

- Никита?

Я услышал голос, это была моя мама. Никогда прежде я не испытывал такой надобности в маминой ласки и её голосе, мне было страшно, и я не помнил о произошедшем, я лишь наблюдал за волнами и спросил:

- Мама?

Ответ пришёл незамедлительно с каким-то искажением в голосе, и я тогда так дёрнулся с перепугу, что почувствовал сильнейшую боль в грудной клетке и левой ноге, и услышал одновременно учащенное «пи-пи-пи», которое примерно на слух выдавало около 130 ударов в минуту моего сердца, а после снова была темнота.

Врачи зафиксировали клиническую смерть, и когда через минуту после остановки сердца они запустили его снова разрядом тока, я жадно глотнул воздух, хотя врачи уверяют меня, что я был без сознания и не глотал жадно воздух, т.к. не нуждался в нём, по причине, нацепленной на меня кислородной маски.

Почему я так испугался искаженного голоса своей мамы? Испугался до смерти – в прямом смысле, испугался так сильно, что не выдержало сердце. Всё потому, что её голос напомнил мне голос мёртвого человека, полученного при помощи ФЭГ, и вокруг была такая темнота, и я не понимал где нахожусь, что мне показалось, будто я общаюсь со своей матерью таким способом. А это означало что: во-первых, она мертва; во-вторых, отвечает мне, а значит в ближайшее время у меня съедет крыша, потому что я не смогу жить таким образом, зная, что могу общаться с собственной матерью при помощи ФЭГа, даже определенно не зная, она ли это отвечает или кто-то другой, не зная способна ли она на чувства любви, или превратилась в бездушного робота, для которого слово «любовь» ничего не значит.

После того инцидента, я как-то снова видел своих одногруппников, а потом чувствовал чьи-то прикосновения на лбу и руках, и кто-то вроде как перевязывал мне ногу, кажется я порезал ступню или что-то типо того.

- Мама?

Я спросил это как-то раз, снова было темно и снова появились разноцветные волны, похожие на волны заката и радуги, перемешанные между собой, они сливались и отстранялись друг от друга, пытаясь навести порядок и упорядоченность в своих отношениях.

- Да-а.

Я услышал голос мамы, это был определенно её голос, но ответ прозвучал как какая-то насмешка.

- Мама, это ты?

- Ага-а.

Её голос звучал настолько надменно и отрешенно, словно я был клоуном на празднике и спрашивал у неё «А вы авансом платите?». Я не помнил, что произошло, но определенно помнил что-то ужасное, я знал, что со мной что-то случилось, и моя мама никогда бы не стала насмехаться надо мной, а тем более отвечать настолько безразлично.