Автобус уходит в Берлин

– Уважаемый пассажиры! – водитель с низким голосом Левитана снова вспомнил о нашем существовании. – Мы открываем двери, но не выключаем двигатель. Все желающие могут выйти на перекур, выпить чай или кофе. Туалет во время стоянки работать не будет. От автобуса далеко не отходить – на погранконтроль он должен подъехать вместе с пассажирами…

– Все? – нетерпеливо спросил Дэн. Ему явно хотелось выпить кофе, перекурить и вообще насладиться закатом на украинско-польской границе.

– Нет, не все, – Левитану явно не понравилось, что ему перебили, и он посмотрел на Дэна как прапорщик на грязный сортир. – Если мы хотим пройти границу более-менее быстро и без лишних проблем, нужно кое-что собрать, и я советую сделать это прямо сейчас. Если кто в первый раз едет, ему все объяснят.

Левитан сел, а между рядами побежала юркая, как молодой хомячок, женщина неопределенного возраста, сидевшая в первом ряду. В руках она держала непрозрачный целлофановый пакет, и казалось, что сейчас она расскажет всему салону о том, что сама неместная, что работы никакой нет, а детей нужно кормить, а затем попросить подать ради Христа…

– По пять евро, – приговаривала женщина, – по пять евро. Чтобы в сумки не лазили, не обыскивали, не придирались…

Дэну я велел ничего не платить, а сам встал и слегка помахал рукой ребятам. Они кивнули – ОК, сигнал принят. Тем временем женщина добежала до нашего ряда и посмотрела на мои руки.

– Извините, но мы ничего не дадим, – сказал я и подумал о том, что было бы неплохо заказать футболку с аналогичной надписью. – Мы журналисты, едем в командировку, а по деньгам нужно отчитываться.

Женщина удивленно посмотрела на меня, но спорить не стала – пассажиров в автобусе хватало, и при самых скромных подсчетах она собрала не меньше 160 евро. После этого, кулек был вручен водителям, а мы вышли на улицу и закурили. Я даже остатки пряников прихватил – в следующий раз мы сможем перекусить только в Германии.

Нет ничего лучше, чем курить Winston, стоя на еще теплом асфальте последних 150 метров украинской трассы, глядеть на закат, маячивших впереди пограничников и огромное количество людей, которые тоже собирались ненадолго вырваться из цепких объятий Родины. И мы курили, рассматривали стоявшие в очереди тачки и подталкивали друг друга локтем, когда замечали среди них заляпанные грязью мотоциклы с колясками, которые сошли с конвейера еще во времена Брежнева. А еще мы слушали рассказ Дэна о том, что в жизни каждой немецкой домохозяйки есть место подвигу.

– Я в Украину тоже на автобусе приехал, – говорил Дэн. – И ехала вместе со мной жещина, лет под шестьдесят, с украинским паспортом. Не то украинка, не то русская – не разобрать. Страшно нудная. До самой польской границы мозг выносила…

– Чем? – Лешу это история явно заинтересовала.

– Рассказами своем сыне, который в Вестфалии живет. И дом у него офигительно большой, и работает программистом в крупной страховой компании, и жена у него красавица, и дети вежливые – короче, не жизнь, а мечта эмигранта. Про невестку тоже много чего – мол, хоть она и приехала из Кировограда, но выглядит как немка, в доме порядок, выйдет на улицу – все соседи завидуют И, главное, очень вежливая, ни одного плохого слова. Сначала я решил, что эта баба врет: она за полдня так всех в автобусе достала, что человек, не пославший ее подальше через три часа, должен был иметь терпение арктического снайпера. К тому же она хвасталась, что торчала у сына очень долго – и там была, и здесь, и еще к каким-то друзьям в гости ездила… Приехали мы на польскую границу. Ночь, все спать хотят, злые как собаки. Заходит в автобус пограничник и собирает у всех паспорта. Штампов не ставит – только просматривает, для штампов паспорта куда-то уносят. Подходит к ней, берет ее паспорт и говорит: «А известно ли вам, пани, что вы находились в странах Евросоюза дольше, чем разрешает закон?» А тетка растерянно так лопочет: «А невестка мне сказала, что я могу еще месяц погостить…»

– И чем кончилось?

– Триллер был! Бабу эту просят из автобуса выйти, она в слезы! Сколько ей на границе сидеть, никто не знает, водитель ей даже сумку из багажного отделения отдал. Правда, ей еще повезло: поляки быстро разобрались, поставили ей запрет на въезд в течение пяти лет и отпустили, она даже автобус на попутке догнать успела. Почти до самого Киева сидела тихо, как мышь… А невестка у нее в самом деле умная: потерпела лишний месяц, зато теперь как минимум пять лет видеть ее не будет…