Автограф президента. Роман-воспоминание

— Можно, — уловил я ход его мыслей, — но к телефону подойдет другой человек, и мой акцент может ему не понравиться.

— Как же быть? — сочувственно спросил Рольф и внезапно предложил: — Может быть, мне позвонить?

Это было во всех отношениях разумное предложение, нечто лучшее в этой ситуации трудно было придумать, да и времени на раздумья уже не оставалось. И хотя в разведке как-то не принято без особой на то нужды подключать к операциям по связи посторонних лиц, даже если они и являются нашими лучшими друзьями, выхода у меня не было: надо было либо прекращать беседу с Рольфом и ехать на вторую встречу, либо соглашаться с его предложением.

И я решил согласиться, хотя и не без определенных колебаний:

— Не хотелось впутывать вас в такие дела, но, видимо, в этот раз без вашей помощи мне не обойтись.

Рольф посмотрел на меня и сказал:

— Если вы мне доверяете — как прикажете, коллега! Куда надо звонить?

Мне импонировало его стремление прийти мне на помощь, и я тоже надеялся, что он должным образом оценит высокое доверие, которое я оказываю ему, называя место встречи со своим ценным источником.

— В бар «Меркурий», — объяснил я, не отвлекаясь от дороги, которая в этом месте делала крутой поворот. — Телефон шестнадцать-двенадцать-сорок.

— Как зовут вашего друга? — деловым тоном спросил Рольф.

— Он отзовется на имя Пэт.

— Ну что ж, отлично!.. Где это мы едем? — посмотрел Рольф по сторонам.

В отличие от Рольфа, я внимательно следил за дорогой и в каждый момент точно знал, где мы находимся. Для успеха задуманного мероприятия это было просто необходимо. Но чтобы Рольф не догадался об этом, я тоже посмотрел по сторонам и сказал:

— Мы сейчас недалеко от старого кладбища.

— Тогда сверните направо, — быстро сориентировался Рольф, — здесь где-то должны быть телефонные кабины.

Да, можно было только восхищаться тем, как Рольф знал город. «Город — наше оружие!» — любил повторять один из моих наставников, и за время работы за границей я не раз убеждался, насколько справедливо это мудрое изречение. Тот, кто лучше знает город, всегда имеет заметное преимущество в извечном поединке разведки с контрразведкой.

Я доехал до перекрестка и, выполняя указание Рольфа, свернул направо. Он оказался совершенно прав: в сотне метров от перекрестка, прижавшись одна к другой, стояли две будки телефона-автомата.

— Вот они, — сказал Рольф и попросил меня остановиться, когда до автоматов оставалось около тридцати метров. — Итак, что я должен сказать?

Я быстренько объяснил Рольфу его задачу, и он вышел из машины.

Я видел, как он зашел в ближайшую кабину, опустил жетон, снял трубку, потом постучал по рычагу, так как телефон, видимо, не работал, снова повесил трубку, забрал жетон и перешел в соседнюю кабину. Здесь он снова опустил жетон, снял трубку, в этот раз, видимо, все было в порядке, и он стал крутить диск.

Пока Рольф звонил, я стал от нечего делать смотреть по сторонам, тем более что в подобных ситуациях полагается контролировать окружающую обстановку. За окнами «вольво» был довольно мрачный пейзаж, и мне подумалось, что, если кто-нибудь задумал бы снимать фильм на шпионскую тему, лучшую натуру для этого эпизода трудно было бы подобрать.

Слева от меня тянулся глухой кирпичный забор, сложенный, наверное, еще в прошлом веке. За ним располагалось старое городское кладбище, на котором уже давно не хоронили, и в другое время это, наверное, вызвало бы у меня какие-нибудь ассоциации. Но сейчас было не до ассоциаций, хотя мне приходилось бывать на этом кладбище, разыскивая одну могилу, и даже для наглядности сделать несколько фотоснимков, которые должны были пополнить семейный альбом неизвестного мне коллеги, готовившегося стать «иностранцем». Снимки же эти понадобились ему для того, чтобы в случае необходимости убедительно подтвердить легенду, по которой у него когда-то были родственники, проживавшие в этой стране, и это не его вина, что они не дожили до той поры, когда он стал «иностранцем», а нашли свой последний приют в той самой могиле, которую мне и было поручено сфотографировать.

Помнится, во время этого посещения на меня незабываемое впечатление произвели строгая красота склепов, сложенных из белых мраморных плит, памятники и обелиски, сработанные из черного и белого мрамора, ажурные металлические беседки, увитые плющом, часовенки и прочие строения, без которых не обходится ни одно старое кладбище. Я еще подумал тогда, что мой коллега поступил совершенно правильно, когда задумал обзавестись родственниками, закончившими свой жизненный путь в таком уютном месте. Сейчас там, за глухим кирпичным забором, было совершенно темно и оттуда не доносилось ни звука.