Автоликбез

Слышали, конечно, все, и пара человек дают мне свои координаты. Когда с ними я возвращаюсь к гаишнику, на него жалко смотреть. «Не губи!» — говорит весь его облик. Впору мне взять с него штраф.

Поверьте: инспектора ГИБДД, такие всемогущие и неуязвимые на дорогах, на самом деле люди очень зависимые, потому что прилично зарабатывают на «баранах» и за свое место очень и очень держатся.

А поскольку «верхи» имитируют борьбу со злоупотреблениями в своих рядах перед населением, то регулярно своим «низам» вламывают — тем, на кого есть повод. Этот-то повод вы и можете дать. Не надо только жалеть времени и сил для наказания хама. Это цепная реакция: наказав одного, другого, каждый из нас расчищает путь и другим, и себе, в конечном счете, потому что через какое-то время вы опять с тем хамом встретитесь. И если он напичкан вашими, моими, его деньгами, то вам в другой раз придется заплатить за свое же бездействие гораздо больше. Оплачивая его хамство, вы стимулируете свое бессилие. И — наоборот.

Кругосветка (Америка)

...Двенадцать дней в океане стали для всех своеобразной кессонной камерой: в ней мы отсыпались, отходили от русских страстей, от клятв в вечной дружбе.

Роли опять менялись: то мы их, а теперь они нас будут содержать, командовать нами, потому что доллары — у них. И не только доллары — опыт: почти все они бывали в Штатах, и не раз. И мы, и они стали сдержаннее друг к другу, мы стали реже стрелять у них «Мальборо», а они гораздо реже предлагать.

Но никто из нас даже предположить не мог, что в первый же вечер на американской земле, в городе Портленде, они сунут нам эти самые доллары на ужин, а сами пойдут праздновать прибытие отдельно, в итальянский ресторан. И мы, нарядившиеся, нагладившиеся, будем недоуменно смотреть вслед нашим милым рогацци, с которыми за семьдесят дней по СССР спаялись и в бедах, и в радостях, казалось, навеки: как же так?

«Ты знаешь, нам надо было обговорить свои внутренние проблемы», — невозмутимо сказал мне наутро Ренато, для которого я, например, выворачивал всех своих знакомых от Риги до Находки буквально наизнанку.

Такого унижения, какое устроила нам итальянская фирма «Имаго» и ее президент Лоренцо Минолли в Америке, я не испытал и за всю свою жизнь.

Ночевать в палатках буквально под стенами полупустых отелей — это, согласитесь, экзотика.

В конце двадцатого века биться за трехразовое питание! И где? В Америке! И кому? Солидным мужам: представителям центральных советских газет, телевидения, МИДа, Аэрофлота, Морфлота, крупнейших автомобильных заводов, вложивших в это путешествие столь дефицитные деньги, — это тем более экзотика. Обнаруживать в номерах для русских из экономии отключенные телефоны и платные телеканалы, слышать запрещения на посещение местных газет и телевидения — для журналистов экзотики экзотичнее нету!

Я уж не говорю про такой, например, экзотический трюк удивительной фирмы «Имаго»: через окошко автомобиля вы получаете картонную коробку с обедом и тут же слышите команду: «Поехали!» Все капиталисты мира могли бы лопнуть от удовольствия, если б могли увидеть живописную картину, как уважаемые, но голодные советские люди лихорадочно рвут зубами и руками курицу и в рекордно короткие сроки заглатывают свой обед, ведя машину двумя пальцами со стекающим с них жиром.

Вы будете сидеть за рулем каждый день по 15 — 16 часов, покрывать по 1000 — 1100 километров и множество раз вспоминать жену и детей только для того, чтобы не уснуть, чтобы увидеть их, доехать до них, — именно это лучше всего разгоняет сон, проверено. И все только лишь от того, что специалисты «Имаго» спутали мили с километрами, и все перегоны американской программы выглядели так: «Портленд — Сан-Франциско: 700 миль за 7 часов» и т. д.

Блокноты наши были пусты, диктофоны бездействовали и это для нас, журналистов, было самое катастрофическое.

— Как же так, Бруно? — спросил я однажды человека из итальянцев, самого близкого к нам, русским. — Ведь мы же в России для вас наизнанку выворачивались, мы все ваши счета ресторанные с проститутками оплачивали, и вы обещали за это показать нам «такую Америку, которой ни один русский никогда не видел».

— Прости, Юрий, — опустил глаза Бруно от стыда за свое руководство. — Ты же понимаешь, что я здесь ничего не решаю.

Но уже через неделю на тот же вопрос он ответил совсем по-другому:

— А чем вы нас в России кормили? Дерьмом! А давали — пять рублей в день. Он начисто забыл о своих слезах в Находке.

Дружба наша кончилась.

Для чего я все это пишу? Не для того, конечно, чтобы отомстить за недостаток жареной курицы и долларов.