Автоматом и гранатой

– У нас, братцы, еще сутки до возвращения назад. Так командование приказало. Сейчас, как бы нам ни хотелось вернуться, этого делать нельзя. Отсидеться в тишине, прячась ото всех, тоже нельзя. Зато у нас есть приказ на обнаружение танковых и самоходных подразделений врага, способных ударить из засады. Впереди со дня на день должно начаться наступление. Наши танковые клинья пойдут вперед и будут проламывать оборону фрицев. Мы с вами вчера окопы для бронетехники нашли, заночевали там. Из них по фронту можно контролировать широкий участок дороги. Сами все видели. У того танка, что мы сегодня подбили, пушка семьдесят пять миллиметров. На его место вполне могут вызвать другой. Может, и не один. А у того окажется орудие в восемьдесят восемь миллиметров. Такой танк или самоходка могут наши «тридцатьчетверки» в борт жечь на раз-два. Сначала по головной машине в колонне ударят, потом по замыкающей. А затем все пожгут. Пока его, спрятанного по башню, обнаружат. Пока пристреляются.

Егор замолчал. Молчали в ответ и его разведчики. Всем сейчас было все понятно.

– Поэтому, – продолжил Щукин, – мы с вами должны вернуться туда и ждать там фрицев до завтрашнего вечера. И только потом можно возвращаться назад.

– Сказано хорошо. Только чем бить будем те танки, что в засаду встанут, – отметил слова командира Григорьев. – Гранат у нас всего ничего осталось. Патронов тоже небогато. Много не навоюешь. Опять бензин и бутылки для него добывать будем?

– Если надо – добудем! – резко ответил Щукин. – Не сможем предотвратить, сможем – предупредить. Будем действовать по обстановке.

В кромешной темноте под непрекращающимися осадками из мокрого снега, разведчики четыре часа брели к месту обнаруженной ими днем ранее будущей засады гитлеровцев.

– Все, хватит! Привал! – хрипло выдавил из себя Егор.

– Заплутали мы, кажется, командир, – произнес подошедший к нему Алексеев.

– Да! Точно, с пути сбились, – приблизился к ним Григорьев.

– Что делать будем, товарищ сержант? – прозвучал вопрос от Королева.

– Ориентиров в темноте не видно. На карту смотреть тоже бестолку, – ответил Егор. – Значит, ночевать прямо здесь придется. Другого выбора у нас нет.

Щукин нахмурился. Он впервые в жизни заблудился на местности. Пусть и в условиях крайне плохой погоды, ночной темноты, непривычной для января слякоти. Он не прощал себе такого. Не утешал себя и тем, что сохранил всех своих солдат, не потерял ни одного, ни в бою, ни во время марш-броска по ночному лесу. Не делал он для себя скидки и на неимоверную физическую усталость, и на разболевшуюся от непривычной нагрузки ногу, которую с трудом спас от ампутации несколько месяцев назад.

Его разведчики, все как один, уже повалились от изнеможения на снег. Некоторые сразу заснули.

– Королев! – выкрикнул Егор, заметив, что его заместитель один из немногих, кто не спит. – Со мной в охранение. Через два часа смена.

Тот в ответ молча поднялся и поправил на груди автомат. С трудом различая его очертания в темноте, Щукин притянул младшего сержанта за рукав к себе.

– Снегопад заканчивается, – начал он. – Чувствую, что утром тепло будет. На мороз не похоже. Если получится, попозже попробуем осмотреться и костерок разведем, чтоб хоть немного просушиться.

Холода ни он сам, ни его заместитель уже не чувствовали. Насквозь промокшая, а оттого заметно потяжелевшая одежда плотно прилипла к телу. Смертельная усталость, горячность как будто согревали их. Хотелось упасть на снег, как остальные, и придаться сну. Но ни он, ни Королев не могли себе этого позволить. Работа группы и ее конечный результат зависели целиком и полностью от действий сержанта Щукина и его заместителя.

– Если не вернусь, то ты сам моей жене отпиши за меня. Хорошо? – неожиданно сказал младший сержант.

Егор почувствовал его жаркое дыхание. Чтобы хоть как-то отвести боевого товарища от ненужных ему сейчас мыслей, он неожиданно сменил тему разговора.

– Знаешь, – начал Щукин, – а я ведь сегодня первый раз с танком воевал. До этого дня никогда не приходилось. Только издалека их видел. И все. А если близко, то уже подбитые.

Королев молчал в ответ. Сил на продолжение беседы у него не было. Через два часа, тайком подсветив карманным фонариком циферблат наручных часов, Егор разбудил для дежурства Борисова с Первяковым, а сам усадил своего заместителя на землю с тем расчетом, чтобы спать вместе с ним спина к спине, как уже не раз делалось в тяжелейших условиях фронта.

Ему приснился младший брат в промасленном комбинезоне танкиста. Улыбающийся и радостный, он смотрел на Егора, говорил что-то ему и указывал на свою новенькую, недавно выпущенную с конвейера самоходную установку. А тот слушал его, что-то спрашивал в ответ и все никак не мог понять, отчего так счастлив его брат, ведь век члена экипажа боевой машины на фронте недолог. Вероятность сгореть заживо внутри вместе с остальными танкистами крайне велика. Он попытался объяснить это брату. Привел в пример свой сегодняшний бой, предостерегая его от заезда под арки домов.