Автомобильный король

В Нью-Йорке агенты Форда во фраках продемонстрировали новый автомобиль перед фешенебельной публикой, собравшейся в отеле Уолдорф. На следующий день четверть миллиона покупателей штурмовали двери семидесяти шести посреднических контор; уличное движение застопорилось, и, чтобы удовлетворить любопытство публики, пришлось на неделю снять помещение Мэдисон Сквер-Гарден. Публика узнала, что можно приобрести автомобиль любой расцветки при условии, что он будет цвета "выжженной аравийской пустыни со светло-песочной окантовкой", или цвета "вороненой стали с серебристой окантовкой", или цвета "голубых вод Ниагарского водопада с серебристой окантовкой", или цвета "утренней зари" и опять же с серебристой окантовкой.

"Гнусный ориентализм" победил; новая модель имела такой успех, что в первые полгода Генри пришлось выпустить миллион автомобилей.

53

Эбнер Шатт снова был на хорошо знакомой ему работе - завинчивал гайки. Теперь он завинчивал гайки на модной машине и чувствовал, что его общественное положение окрепло. Правда, давалось это не даром; он работал на Ривер-Руж, и ему ежедневно приходилось проезжать немалый путь: и денег стоит, и не так уж приятно зимой.

Дети его продолжали подниматься по общественной лестнице. Джон Крок Шатт перешел с еженедельных получек на месячный оклад. Он познакомился с дочерью мастера своего отдела и обручился с ней; молодая чета собиралась купить дом в таком фешенебельмом районе, что родителям Джона стыдно будет подъезжать к нему в своем стареньком форде.

Дэйзи также была на пути к осуществлению своих заветных желаний. Она получила место в конторе предприятия, которое изготовляло подушки для фордовских автомобилей. Она зарабатывала двадцать три с половиной доллара в неделю, изучила свою работу и, следуя прописной морали, блюла интересы нанимателя, как свои. Каждый вечер она приходила домой с ворохом сплетен о том, что делается в этом небольшом подсобном предприятии; вскоре ее родители уже знали фамилии, внешность, заработки всего штата начальников и служащих, которые вели отчетность и руководили изготовлением подушек.

Не то было с Генри Шаттом. Он тоже преуспевал, но Эбнер и Милли мало что знали об этом. Однако произошло событие, о котором заговорили газеты: Генри попал в перестрелку, и его посадили в тюрьму по обвинению в убийстве. Дэйзи объяснила родителям, что Генри не виноват; он не преступник, а герой, который защищал собственность своего хозяина от шайки бандитов. То обстоятельство, что "собственностью" была машина, груженная спиртными напитками, едва ли обрадовало благочестивых прихожан преподобного Оргута.

На этот раз Эбнер и его пастор были бессильны помочь ему. Но у Генри были теперь могущественные друзья; они наняли ловкого адвоката, а когда начался судебный процесс, нашлись свидетели, которые показали, что во время перестрелки Генри играл с ними на биллиарде, и его оправдали. На время он исчез из города и пропадал до тех пор, пока не прихлопнули главаря бандитской шайки. Тогда он появился снова, веселый, как всегда, и у старика Тома опять завелись карманные деньги, и Дэйзи знала все тайны контрабандистов, которые правили Детройтом.

Томми продолжал делать карьеру футболиста, отличаясь в школьной команде; он закончил сезон в блеске славы, забив гол через все поле. Такой внезапный успех может вскружить голову, но у Томми, по-видимому, хватало выдержки, да и пример Джона и Дэйзи, преуспевающих на настоящей работе, действовал на него отрезвляюще. Это был красивый парень с темными волосами, нежным цветом лица, усыпанного веснушками. Родители Томми считали его "хорошим мальчиком", не поддающимся соблазнам спортивной жизни; но он не избавился от привычки относиться ко всему критически, привитой ему его "красными" учителями. Замечания, которые он отпускал по адресу феодального властителя Дирборна, казались его почтительным родителям кощунством.

Но настроение Томми разделяли многие и не только в школах. "Красные" издавали свои газеты, на предприятии завелись смутьяны и насмешники, их становилось все больше и больше. Куклуксклановцы стушевались, и даже туповатому Эбнеру стало ясно, что им не удалось сделать всех американцев "патриотами". С Америкой творилось что-то неладное; но, поскольку Генри перестал издавать "Дирборн индепендент", Эбнер не имел больше возможности узнать, в чем тут дело.

54

Царствование Осторожного Кальвина пришло к своему достойному концу, и уже был новый президент, по прозванию "Великий инженер". Все магнаты промышленности, в том числе и Генри Форд, поддерживали его, и Эбнер прочел в газете их мнение о нем и уверовал, что он именно тот самый человек, который должен стоять во главе Америки - страны великого бизнеса. "Новый капитализм" расцветал, как подсолнечник, и деньгами сорили направо и налево. Автомобильный король в одном из своих многочисленных интервью сказал, что в наши дни молодые люди должны богатеть, не сберегая деньги, а расходуя их. "Два автомобиля в каждом гараже и две курицы в каждом горшке", - поддакнул Герберт Гувер.