Автомобильный король

Страшная система, известная под названием потогонной, была приведена в действие. Каждого рабочего заставляли работать до изнеможения, отдавать все свои силы до последней капли. Генри Форд, конечно, отрицал это; он так вкрадчиво, так убедительно писал о цели научного метода работы точно-установить, что может дать каждый рабочий без особого напряжения, и соответственно нагрузить его. Это была ложь, ложь! Рабочие Генри готовы были кричать от ярости, когда читали эти его статьи. Они приступали к работе усталые, а когда кончалась смена, лица у них были серые и они шатались от усталости, от них оставалась одна оболочка, из которой весь сок был выжат до последней капли.

Так было всюду, не только у Форда, а во всей этой потогонной промышленности. Быстрей и быстрей, пока сердца рабочих не закипали злобой. Между всеми автомобильными предприятиями была непрерывная бешеная конкуренция; каждый цех конкурировал с другими цехами и сам с собой, с собственными рекордами в прошлом, с новыми "нормами", установленными инженерами, которые наблюдали за процессами производства, проектировали новые машины и технические усовершенствования.

Знал ли Генри Форд об условиях труда на своих заводах? Эбнер Шатт, его верный поклонник, был уверен, что не знает. Ведь Эбнер читал в газетах о том, что делает автомобильный король. Он путешествовал по Европе, осматривал свою обширную империю и разъяснял тамошним людям, как надо американизироваться. Он ездил в штат Джорджиа, где на пятнадцати тысячах акров производил опыты с золотарником, из которого он рассчитывал получить каучук. Он ездил на свою огромную ферму в Мичигане, где он выращивал соевые бобы, и наблюдал, как лаборанты делают из них рулевые колеса. Он писал книгу о танцах и собирал древности для музея. Он изучал тысячи птиц, для которых оборудовал помещение с кондиционированным воздухом. Он ездил куда угодно и делал что угодно, — только не следил за сборочными конвейерами своего гигантского завода с двумястами тысячью рабов, превращенных в детали машин — возьми, вставь, поверни, опрокинь, — возьми, вставь, поверни, опрокинь, — возьми вставь поверни опрокинь, возьми-вставь-поверни-опрокинь, — если бы рабочий задумался над этим, он сошел бы с ума.

Эбнер Шатт — старая заводская кляча, восемь часов подряд терпеливо переступающая разбитыми ногами в приводе, ни на секунду не осмеливаясь поднять глаза за исключением тех точно отсчитанных пятнадцати минут, когда появляется "птомаиновый фургон" [птомаины — яды, образующиеся в несвежих продуктах] и отпускает пятнадцатицентовые завтраки тем, кто ничего не принес из дому. Эбнер делал свое дело и держал язык за зубами; он помнил прописные истины об усердии и верной службе и возмущался тем, что ежедневно слышал в цехе — злобные насмешки рабочих над кумиром всей его жизни, произносимые, разумеется, шепотом из-за шпиков и осведомителей "служебного отдела".

Но одного Эбнер не мог делать, даже ради своего доброго босса, — это танцевать старинные кадрили, возвратившись домой с работы.

51

Восемнадцать лет Генри выпускал фордовскую модель Т. Вначале ему пришлось драться за нее со всем миром, теперь война началась снова. Агенты по продаже говорили, что модель устарела; публика требовала новых моделей, новых фасонов, новой окраски, — а Генри в ответ на это ежегодно выпускал два миллиона экземпляров модели Т любого цвета, при условии, что этот цвет — черный. Фордовский "родстер" с поднятым верхом смахивал на старый дамский капор. "Седан" был черным квадратным ящиком. Двухместную машину прозвали "курятником". Все эти машины двигаются и будут двигаться еще добрых двадцать лет, и это-то и нужно американцам, говорил Генри Форд.

Но соперники Генри думали иначе; они думали, что американцы хотят идти в ногу со своими соседями, а то и обогнать их. Они считали, что современный мир требует изящества, шика, фасона, блеска, "перца", "гвоздя", — уже одно разнообразие этих слов указывало на то, какое множество людей раздумывало над этим. Покупатель требует скорости, так почему же не придать автомобилю форму, вызывающую представление о скорости? Что же касается цвета, берите пример с людей: мужчины носят яркие шелковые рубашки и полосатые свитеры и галстуки и носки под цвет; женщины, не довольствуясь пестротой нарядов, красят губы и ногти на руках и ногах.

На нью-йоркской автомобильной выставке маклеры ударились в поэзию, рекламируя свои изделия. "Мотылек выпорхнул из куколки!" — восклицал один. "Бесшумный полет его стремительного бега", — говорилось в рекламах Рео. Джордан предлагал "блистательное купе цвета золотистой охры". Бьюик похвалялся "спортивным серым родстером, обитым серой змеиной кожей". Додж побил рекорд "новым двухместным автомобилем ярко-кремового цвета с синим верхом и красной отделкой".