Автономное плавание

- Об этом вы спросите у самого главкома. Он вас вызывает, он и объяснит.

Стрешнев догадался, что адмирал знает, зачем его вызывают в Москву, но почему-то не хочет говорить. Допытываться не полагается, не говорит - значит не считает нужным.

- Зайдите в строевую часть, возьмите командировочное предписание.

- Есть!

- Ну, ни пуха. - Адмирал проводил Стрешнева до двери. - Когда будете возвращаться, дайте телеграмму или позвоните. Встретим.

- И с чего это вдруг такие почести? - Стрешнев выжидательно посмотрел на адмирала.

Сливкин усмехнулся:

- Все равно больше ничего не скажу. Всему свое время.

Должно быть, Люся видела, как он подъехал к дому, потому что, когда он поднялся на третий этаж, дверь в квартиру была открыта. Люся стояла на пороге, прислонившись к косяку. Едва он переступил порог, тихо приникла к нему, будто прислушиваясь к тому, как гулко стучит у него сердце, и вдруг плечи ее начали вздрагивать. Матвей понял, что она плачет, спросил удивленно:

- Ты что? Вот уж не ожидал!

- Извини. Совсем я расклеилась почему-то. Не знаю даже, почему.

Он долго целовал ее в губы, в мокрые глаза, в щеки, в шею, ощущая знакомый, едва уловимый запах ее духов, ее волос, ее тела - словом, ее запах!

Люся вдруг отстранилась, озабоченно посмотрела на него и грустно сказала:

- А ты опять похудел.

Он знал, что похудел, но говорить об этом не стоит, она и так слишком уж печется о его здоровье. Она считает, что раз муж плавает на атомной лодке, то обязательно облучается, а раз облучается, то самое страшное - это когда человек начинает худеть, это первый признак рака. Матвей много раз пытался популярно объяснить, что это чепуха и что биологическая защита на лодке вполне надежна. Люся молча выслушивала эти объяснения, согласно кивала, но видно было, что она не верит.

- Это тебе только кажется, ты просто отвыкла. И потом я не выспался, вот и осунулся. А где Иришка?

- В садике. А мама уехала в Синеморск неделю назад. Если бы мы знали, что ты вернешься через неделю, она дождалась бы. Но мы ведь не знаем, когда ты уходишь и когда возвращаешься.

- Давай-ка поедем за Иришкой.

- Нет, сначала я тебя покормлю.

Матвей не стал возражать, потому что еще не обедал, а из большой комнаты доносился запах свежих огурцов, укропа и еще какой-то зелени. Для севера это роскошь, тем более сейчас - весной.

Обычно они обедали в кухне, а сейчас Люся накрыла стол в большой комнате, постелив праздничную скатерть, достав подаренный Курбатовыми сервиз. Стол ломился от всяческой снеди: тут были и салат, и огурцы, и редиска, кроме того - ветчина, балык, крабы и даже кетовая икра.

- Душ принимать будешь?

- Обязательно.

- Давай, только побыстрее, а то у меня утка перепреет. С черносливом.

- Ну, ты у меня молодец! - искренне удивился Матвей.

До этого все хозяйство вела Надежда Васильевна, он и не предполагал, что Люся умеет что-либо готовить. Смущенная похвалой, Люся поспешила в кухню, крикнув на ходу:

- Чистое белье в ванной, на полочке.

Он хотел принять только душ, но соблазн хорошенько пропариться был настолько велик, что Матвей набрал в ванну воды и плескался довольно долго, Люся дважды напоминала ему, что времени мало, а надо еще заехать в садик к Иришке. Наконец он вышел с таким ощущением, будто заново родился на свет.

- Хорошо! - сказал он, усаживаясь за стол.

- А все-таки ты похудел, - опять озабоченно сказала Люся. - Тебе надо хорошенько отдохнуть. Тебе, кажется, полагается санаторная путевка?

- Да, как только вернусь. Ты не могла бы попросить и себе отпуск? За свой счет не дадут?

- Нет, у нас сейчас много работы. И потом как-то неловко: я ведь еще и года не проработала, мне и очередной-то не полагается.

- А жаль!

- Ты думаешь, я не хотела бы поехать с тобой? Еще как хотела бы! Вот и в Москву хорошо бы поехать вместе. Кстати, зачем тебя туда вызывают?

- Понятия не имею.

Она не поверила ему и больше об этом не спрашивала. Впрочем, она уже привыкла не расспрашивать его о служебных делах. Не полагается говорить на эту тему даже с близкими людьми.

Пообедав, они поехали в детский садик к дочери.

Когда проезжали мимо стадиона, Матвей с удивлением увидел там матросов из своего экипажа. Они с увлечением гоняли по полю футбольный мяч, покрикивая друг на друга.

"Соскучились по земле", - отметил Матвей, полагавший, что все матросы экипажа сейчас спят. - Устали ведь, а вот уже бегают. Что значит молодость". Его самого укачивало в машине, и только усилием воли он сдерживался, чтобы не заклевать носом.

Иришка заметно подросла, окрепла и стала еще более похожей на мать: так же шаловливо вздернут носик, такие же большие серые глаза и темные крылья бровей над ними. "Это хорошо, что она похожа не на меня, а на Люсю", подумал Матвей.

О втором ребенке они поговаривали не раз. Да и Надежда Васильевна постоянно напоминала:

- Иришку вы слишком балуете, она становится капризной, пора вам вторым ребенком обзаводиться.

Впрочем, сама же Надежда Васильевна больше всех и баловала внучку, потакая всем ее капризам.

- Ти посему такой гъюсный? - спросила Иришка, теребя его за уши.

- Да вот тебя давно не видел, а опять надо уезжать.