Автономность

– Паладин, я хочу бросить это ремесло. Я подумал, мы могли бы на время уехать вместе. Может, на Марс. Поэтому я выкупил твой контракт. Мне ненавистна мысль о том, что женщина, которую я люблю, не обладает автономностью.

Возможные варианты ответов ошеломили ее. Но, по крайней мере, теперь стало понятно, почему у нее изменился уровень доступа.

Элиаш крепче сжал ее руку. Она чувствовала его желание и тревогу.

– Ты поедешь со мной?

До того как Паладин получила ключ автономности, у ее потребностей всегда был более низкий приоритет, чем у требований Элиаша. Она могла поставить их в очередь, чтобы они шли долей секунды позже, но они всегда были позади. Теперь она могла сначала заниматься со своими проблемами, с тем, что волнует ее. И сейчас ей нужно было разобраться с чем-то более важным, чем любовь. На выяснение понадобится меньше секунды.

С помощью программ, которые она установила в собственном разуме, Паладин создала новый ключ для шифрования своих воспоминаний. Впервые за всю ее жизнь этот процесс сработал. Ее воспоминания теперь были под замком, и находившийся в распоряжении Федерации ключ стал бесполезен. Даже самая современная машина потратит несколько столетий на расшифровку всего, что она видела и слышала за месяцы своей жизни. Наконец-то Паладин ощутила, что это такое – полностью владеть собственным опытом.

Ее разум окружило молчание более мощное, чем любой оборонительный периметр. Никто не сможет узнать ее мысли без ее ведома. Она поняла, что ключ к автономности – это больше, чем доступ к программам, влияющим на ее желания. Это ощущение того, что у тебя есть частная жизнь.

В течение нескольких секунд Паладин оставалась наедине со своими мыслями, а затем сказала:

– Я поеду с тобой на Марс.

Элиаш коснулся нового участка на ее панцире, излеченного от ран и вирусных опухолей.

– Я знаю, что твоя жизнь изменилась. Ты лишилась части себя. Но ты по-прежнему самая удивительная женщина из тех, что я знаю. – Он погладил живот Паладин в том месте, где находилась полость для мозга, теперь заполненная амортизирующим пеноматериалом.

Паладин накрыла его руку своей. Электрические сигналы, бегающие по коже Элиаша, казались гораздо более хаотичными, чем в прошлый раз, когда они обнялись. Она взяла пробы крови из десятисантиметрового участка его обнаженной руки и поняла, что у него больше нет периметра. Значит, они оба что-то утратили.

Но Элиаш никогда не поймет, чего на самом деле лишилась Паладин. Он думал, что она потеряла саму себя, он безнадежно путал это понятие с ее гендером. В сети Паладин нашла огромные сайты об истории трансгендерных людей, которые меняли свои местоимения так же, как это сделала она. Она была почти уверена в том, что Элиаш антропоморфизировал ее так же, как одного из этих людей, представляя, что ей при рождении присвоили неправильное местоимение. Возможно, он никогда не поймет, что его человеческие категории – «пидор», «женщина», «трансгендер» – не относятся к роботам. А может, он это понимал. Ведь он, в конце концов, все равно любил ее, несмотря на то, что она лишилась мозга.

Паладин оставила эти мысли при себе – потому что могла. Это были ее первые тайные мысли.

16 января 2145 г.

Платформа космического лифта была однообразно серой; ее поддерживали мощные колонны из бетона и сплавов, уходящие глубоко в дно экваториального Тихого океана. Она служила единственным якорем для громадного фала, который собрали и обслуживали миллиарды сильно модифицированных микроорганизмов. Он поднимался из центра платформы, пронизывал атмосферу и тянулся на тысячи километров в космосе. Другой его конец располагался на астероиде, который служил противовесом и маленьким полустанком для людей, едущих во все города за пределами Земли.

Но Паладин едва могла разглядеть эту платформу. Небо над ними было влажной, бездонной синевой, наполненной органическими соединениями, которые Паладин могла идентифицировать быстрее, чем выражение лица Элиаша. Она только что начала получать сбившиеся с пути пакеты данных от двух роботов-«рук» лифта. Их кулаки, державшиеся за фал, сжимались и разжимались. Скоро гондола лифта окажется в зоне видимости.

Медленно собралась толпа пассажиров, желавших посмотреть на спуск. Все они были людьми, но Паладин уже к этому привыкла. Она пять месяцев прожила с Элиашем в населенном людьми квартале Будапешта, и там было достаточно автономных ботов, так что никто не задавал им вопросов об их отношениях. Но иногда она замечала, что позы людей выдают их раздражение. На Марсе это будет неважно; из-за нехватки рабочих рук там всех принимали с распростертыми объятиями, особенно ботов, способных работать за пределами куполов с атмосферой.

Она уже видела руки на фале, прикрепленном к пятиэтажной гондоле, ромбические окна которой разлагали солнечный свет на его составляющие. Элиаш тоже любовался этим зрелищем.