Автономный режим

Илья сканировал окружающее пространство. На краю вытянувшегося за «Танаисом» шлейфа его внимание привлекли массы обломков.

– Радек… это «Неустрашимый»?! – дрогнувшим голосом вскрикнул Тернов, получив данные сканирования.

Хорватов несколько секунд медлил с ответом, пытаясь подтвердить или опровергнуть показания датчиков.

– Он вступил в бой с десятью «сферами»… – Илья считывал данные, поступающие от системы анализа, которая опознавала обломки, подсчитывала их количество, восстанавливала исходные формы объектов.

– Я вижу… – Голос Радека дрогнул. – Готовься к прыжку! – неожиданно добавил он.

– Не выйдет! Я не…

– Илья, не спорь! Это приказ! Ты слышишь меня?!

Тернов молчал. Он понимал жестокую логику командира. Кто-то обязан выжить, вырваться, но здравый смысл уже не работал, рассудок отказывал принимать последнюю жертву.

– Ты не прорвешься в одиночку!

– Прорвусь!

«Стилетто» с бортовым номером «семь» внезапно начал набирать ускорение.

Илья почувствовал, как его душа разрывается на части. Вся боль пережитых утрат в доли секунд трансформировалась в дикую, неодолимую, помутившую рассудок ненависть.

«Пятерка» ускорилась, двигаясь вслед ведущему.

Все происходило стремительно, необратимо. Облака газа, наполненные обломками, расступились в стороны, он увидел «Стилетто» галакткапитана Хорватова, идущий курсом атаки. Сгустки плазмы, сливаясь в потоки, тянулись к нему от ближайших эскадр «трезубцев», но активные щиты держали удар, разгораясь ослепительным сиянием.

– Радек, маневрируй защитой! Сбрасывай энергию! – Илья обрушил всю огневую мощь «Стилетто» на фрегаты противника, два «трезубца» окутались декомпрессионными выбросами, разваливаясь на части, но это служило лишь фоном к рвущемуся из глубин души крику: – Радек! – Он взвыл, уже не в силах помочь командиру, понимая, что через мгновение возникнет эффект энергокапсулы, и защита превратится в ловушку!

Хорватов прекрасно понимал это.

Активные щиты разгорались все ярче.

– Илья, уходи! Помни о нас!..

Энергокапсула возникла вокруг «Стилетто», замкнула машину в ослепительный кокон, огонь противника продолжал накачивать щиты, «семерка» превратилась в сгусток звездной энергии, стремительно сближающийся с «Танаисом».

Ослепительное сияние на миг осветило разрушенную надстройку грузового портала и кануло в недрах станции.

Илья резко развернул машину, на предельном ускорении вырвался из-под огня «трезубцев», оставляя за кормой скрещивающиеся потоки плазмы.

Гиперпривод активирован.

Координаты прыжка введены.

Поверхность «Танаиса» внезапно содрогнулась. Огромные трещины побежали по обшивке, стремительно превращаясь в разломы, через которые от ядра реакторов во все стороны ударил ослепительный свет.

Прыжок!

Реальность гасла, закручиваясь черной воронкой гиперперехода, а за кормой ускользающего в иное пространство «Стилетто» полыхало неистовое, всепожирающее пламя зародившегося в недрах «Танаиса» солнца…

Эпилог

Бледная вспышка, пронизанная едва заметными прожилками энергетических разрядов, на миг разорвала мрак пространства.

Призрачные очертания «Стилетто» с бортовым номером «5» стремительно материализовывались, и вот уже не фантом, а грозная боевая машина озарилась сполохами от работы двигателей коррекции, компенсируя вращение и дрейф.

Броня «Стилетто» чернела отметинами от множества попаданий, местами керамлит расплавился, застыл мягкими потеками деформаций.

Зафиксирована станция гиперсферной частоты системы Элио. Открыть экстренный канал связи по коду «Танаиса»?

Перед мысленным взглядом Ильи медленно вспухала огненная сфера, он вновь и вновь проживал последние мгновения перед прыжком.

Он не ощущал боли, не чувствовал, как цепкие лапки микромеханизмов обрабатывают раны на ноге и плече, время застыло, его субъективная вселенная сгорела там, в неистовой вспышке, взломавшей обшивку «Танаиса».

Ослепительный свет, прорвавшийся через разломы в броне станции, закручивался беспощадными протуберанцами, поглощая армаду вражеских кораблей.

«Я выжил…»

Мысль падала сквозь опустевшее сознание.

Открыть канал связи. Транслировать сообщение.

Он отдавал мысленные приказы, а в рассудке стыл последний крик галакткапитана Хорватова.

Рука соскользнула с широкого подлокотника пилот-ложемента. Резкая боль пронзила плечо, раскаленной иглой прошила разум.

Рука наткнулась на твердый обтекаемый выступ.

Подсумок. Футляр.

Память вытолкнула образ Павла Пахомова.

Возьми. Сохрани. Откроешь, когда все закончится. Это приказ полковника Дитриха…

Илья с трудом извлек прочный футляр из подсумка. Один из лазерных разрядов, угодивших в ногу, разминулся с ним всего на пару сантиметров.

Часто взмаргивал индикатор станции гиперсферных частот. На фоне острых болезненных ощущений, с которыми медленно возвращалась жизнь, пылала надпись: