Автопортрет, или Записки повешенного

Над всеми этими аспектами я стал задумываться уже тогда, когда принял православие. Я абсолютно понимаю отличие веры, которая позволяет общаться с Богом напрямую, и веры, которая требует посредника между тобой и Богом. И тем не менее я считаю, что это не исключает самого главного, что составляет смысл христианства, и не только христианства, – это особая ответственность в восприятии добровольно принимаемых ограничений. Вера – это признание и добровольное приятие ограничений, что достижимо только в пределе и недостижимо в жизни одного человека. В конечном счете именно эти ограничения и были трансформированы в морально-этические нормы советских людей. Но именно эти ограничения, не какие-либо другие.

В Библии, в Ветхом и Новом Завете содержатся основополагающие идеи свободы человека. Еще прежде Иисуса Христа это пытался обозначить Моисей. Десять заповедей, которые Моисей услышал от Бога, те же самые, о которых говорил Иисус Христос, но совершенно в другом гносеологическом аспекте. Ну конечно, идеал никогда не достижим. На практике не может существовать ни идеальное общество, ни идеальный человек. Очень важно обозначение того, к чему нужно стремиться. И мне кажется, что, как следствие произошедшей революции в России, люди потеряли ориентиры добра и зла, что подлость становится нормой современной морали. Но я тем не менее считаю, что Россия может сформулировать ясные стратегические цели и православие, более чем что-либо другое в России, в состоянии помочь эти правильные ориентиры определить.

Именно поэтому я придаю такое огромное значение возрождению веры. При этом очень важно, чтобы это происходило не при помощи государства, не с его участием или каким-то вмешательством, поскольку идеалы свободы – в душе каждого с рождения. И поэтому единственная помощь, которую может оказать государство, – это просто не мешать. Любое вмешательство здесь губительно.

Я глубоко убежден, что начинать нужно с самого себя. И в этом залог успеха или неудачи движения к свободе, особенно в сравнении с оруэлловской моделью, что свобода лична. Поэтому особо важно исключение возможности делегирования кому-то вместо себя права принимать решения. Именно в этом была ошибка утопистов прошлого, которые считали, что власть способна восполнить несовершенство отдельных людей. Да, все люди несовершенны, но каждый персонально несет ответственность за свое несовершенство. Именно в этом состоит главное отличие того, кто считает, что люди должны подчиняться власти, и того, кто считает, что человек сам ответствен за себя и за свои решения.

Эстетика – более широкое понятие, чем изменение общественного строя. И мы знаем, что эстетические конструкции меняются значительно реже, чем тот или иной общественный строй. Действительно, наступает новое время. Время новой эстетики. При этом новая эстетика совершенно не обязательно связана с изменением политического строя и не меняет свободного, либерального развития общества. Наоборот, эстетика определяет новые этапы в этом развитии. Смысл новой эстетики состоит в продолжении понимания того, что говорил Христос: о том, что человек должен вести себя перед другими так же, как он ведет себя перед самим собой. Сегодня вся современная технология, проникшая в каждый дом, противоречит лицемерному образу жизни. Человек должен быть открыт, но я имею в виду внешнюю сторону жизни человека. А что касается внутреннего мира человека – каждый уникален, каждый имеет огромный внутренний духовный мир. И эта новая эстетика, естественно, не противоречит, не исключает личного внутреннего мира человека.

Диктатура – система внешних ограничений, а демократия – система внутренних ограничений. С точки зрения этого спорного определения понятно, что демократия значительно сложнее, чем диктатура. Каждый человек должен породить в себе то, за что он и будет ответственным, не ссылаясь при этом ни на кого. Мир, в который мы сейчас входим, – это мир персональной, а не коллективной ответственности. Поэтому ни на кого нельзя свалить собственные грехи и никому нельзя отдать свои достижения. Однако я совсем не хочу сказать, что не существует такого института, как государство, которое должно брать на себя ответственность за общество в целом. И все-таки та система ценностей, в которую мы сейчас входим, предполагает высочайшую ответственность каждого за самого себя.

Вера, несмотря на то что есть разделение на христианскую, мусульманскую, иудейскую религии и так далее, вера абсолютно индивидуальна. У верующего человека Бог в душе, но для каждого человека Бог все равно свой, он един, но он все равно свой. И я не согласен, что в России вся вера сводится к тому, чтобы сесть выпить-закусить и в церковь сходить перекреститься. Это далеко не так, поскольку для большинства верующих людей в России вера – это мучение, это страдание, это попытка сдерживать себя. И мне кажется, что здесь-то и кроется основной смысл веры. Собственно, так и в Библии написано, что мы пришли на эту землю для того, чтобы страдать.