Автопортрет, или Записки повешенного

В России наступили другие времена. Россия теперь живет другой жизнью. Евгений Максимович этой жизни абсолютно не понимал и, не понимая, не приемлет. Но он умный человек в том мире, в котором существует. Он жил в системе, которая не учитывала сегодняшний реальный мир России, поэтому он делал трагические для России ошибки, одну за другой. Одна из них привела к моему с ним противостоянию – позиция по НАТО. Помню, пришел Примаков, который был тогда министром иностранных дел (я был замсекретаря Совета безопасности), и сказал, что подписание договора Россия – НАТО и вообще позиция России по отношению к расширению НАТО на Восток абсолютно неверная. По существу, с точки зрения той морали, в которой живет Примаков, она действительно была неверная. Я Примакову сказал: «Евгений Максимович, нельзя возражать против расширения НАТО на Восток и подписывать с НАТО договор. Это – лицемерие, это двойной стандарт. Стратегически в политике это рано или поздно проявится как ошибка». Что и произошло.

С Ираком тоже была ошибка. И нельзя в политике замахнуться и не ударить. Один раз это проходит, второй раз в это уже никто не поверит. Россия много раз за последнее время, в том числе из-за того, что неверно оценивал ситуацию министр иностранных дел Примаков, оказывалась в униженном положении. Нас унизили в Ираке, а мы могли не попадать в такое положение. Мы могли занять совершенно взвешенную позицию. И еще больше нас унизили в Косове. И опять-таки Россия имела возможность выглядеть не просто достойно, а стать лидером в разрешении подобных ссор и конфликтов. Но Россия заняла ровно противоположную разумной позицию. Примаков поехал якобы разрешать этот кризис. Он встретился с Милошевичем, но не встретился с лидером албанцев. Почему? Какое право имел человек, желающий уладить конфликт, так односторонне в него вмешиваться? То есть вместо улаживания конфликта произошло вмешательство в конфликт.

Примаков хотел строить империю, причем империю в худшем ее понимании – основанную на насилии, а не на интеллекте. Мы знаем, какова цена строительства империй подобного сорта вообще и в России в частности. И если с этих позиций оценивать действия Примакова, то они становятся понятными. С первого дня он стал бороться за СМИ, за влияние на губернаторов, президента, спецслужбы… Последние ожили, реанимировались. Это не Примаков сражался и не слабые интеллектуально коммунисты, а остатки российских спецслужб в худшем их проявлении.

Абрамович и Ходорковский

Никакого участия в процессе нынешнего объединения «Сибнефти» и ЮКОСа я не принимал, не вел переговоров ни с Абрамовичем, ни с Ходорковским. Более того: ни с тем ни с другим не общался уже несколько лет. Вопрос об объединении стоял давно. Однажды оно было начато, но не доведено до конца – объединенная компания уже и имя получила: ЮКСИ. Объединение было выгодно и «Сибнефти», и ЮКОСу. Вот в том процессе я принимал самое активное участие. Но тогда мои партнеры Абрамович и Швидлер выступили против объединения, и оно не состоялось. Сегодня свою долю – приблизительно половину пакета – я продал Абрамовичу, и он со мной рассчитался.

С Абрамовичем меня познакомил Петр Авен. Петя играет особую роль в этом смысле в моей жизни. Роман намного младше меня. Он, конечно, человек совершенно неординарных способностей. Я имею в виду понимание жизни. Ему это как-то очень удается. Может быть, потому, что у него было достаточно сложное детство. Он полностью сделал себя сам. Рома – человек глубокий, очень правильный и самодостаточный.

Я считаю себя совершенно самостоятельным человеком и не борюсь за место нигде – ни в компании, ни в политике. Я пытаюсь утвердиться своим пониманием по тем или иным проблемам. Если кто-то делает это лучше меня, я отхожу, без чувства ревности, без сопротивления. Я знаю, что есть пространство, где Роман очень силен, – в личном общении с людьми. Я знаю, где он слабее меня, – он хуже понимает пока политическую стратегию. Но и не претендует, что понимает. Он молодой и обучаемый. Хотя он недостаточно образованный человек, но обучаемый. Умный и, что особенно важно, точно оценивает свои возможности.

Я знаю, что он в очень хороших отношениях с Юмашевым, Волошиным. Я не знаю, какие у него отношения с Татьяной Дьяченко. И я уверен, что в силу своего реального таланта он может убеждать в той или иной точке зрения. Как он это реально использует, не знаю, не был свидетелем. Роман, надо сказать, очень скрытный человек – в отличие от меня. А вообще я даже испытываю удовлетворение, что среди нового поколения появляются люди, которые смогут продолжить наше дело.