Автопортрет с устрицей в кармане

— Это не тот случай, — сказала Джейн. — Несколько человек из Бэкинфорда, в том числе почтальон, мистер Барнс, который зашел спросить о политике, и родственники миссис Хислоп, видели эту картину, и в Бэкинфорде возникла нелепая сплетня, что Эмилия нарисовала карикатуру на мисс Робертсон — как будто бы ее профиль вырисовывается в листве справа, если приглядеться, и нос у нее там такой длинный, что длиннее не бывает.

— Наверняка это почтальон, — сказал Роджер. — Родственники миссис Хислоп на такое не способны.

— Где они это взяли?.. Посмотри, — она повернула к нему картину, — ты видишь тут хоть что-то похожее?

— Ты просто не достигаешь нужного простодушия, — сказал Роджер. — Хотя, надо признаться, мисс Робертсон я тоже тут не вижу. Разве что вон там явственно вырисовывается человек с одной ногой и цветочным горшком в руках — видишь? Вон там его ухо, вон бегония, а в эту сторону…

— Теперь ты понимаешь, что произошло?.. Инспектор где-то набрался этих сплетен и, видимо, решил, что мисс Робертсон тоже об этом знала и что для нее эта мнимая карикатура могла быть прекрасной причиной убить Эмилию; и вот он показывает мисс Робертсон эту картину, чтобы посмотреть на выражение ее лица. Или, может, он ждал, что из деревьев начнет сочиться кровь при виде убийцы? Это и есть его методы?.. Я начинаю сомневаться в его успехе.

— Мне кажется, ты придумываешь, — сказал Роджер. — Инспектор спрашивал из одного желания поддержать беседу, а мисс Робертсон выразила обычное свое мнение; но ты не веришь простодушию следствия.

— Во всяком случае, он ее не поймал, — сказала Джейн. — Мисс Робертсон была сама непосредственность. Когда она указывала на абсолютную бесконечность вещей, тут все родственники миссис Хислоп устыдились бы. Таким манером он многого не добьется.

— Ну, поглядим.

— Ты понимаешь, что он подозревает всех? — спросила Джейн. — И викария, и мистера Годфри, и меня, и тебя?

— За мной свидетельство совести, — заметил Роджер. — Я знаю, что я этого не делал.

— Каждый может так сказать.

— Ты не берешь в расчет мою искренность, — с горечью заметил Роджер.

— Ну хорошо, пусть будет искренность. А потом мисс Робертсон ушла, и он принялся спрашивать меня об Эннингли-Холле. Не знаю, правда, зачем — он успел так основательно исследовать библиотеку, что знает теперь больше моего. Его особенно интересовал дедушка сэра Джона, тот, что служил в Индии.

— Сундуки с изумрудами, — вспомнил Роджер, неопределенно поводя пальцами, — тигры-людоеды в сухих руслах, хинин и вообще тайны Востока.

— Он был секретарем контрольного комитета, — сказала Джейн, — или служил по департаменту налогов и сборов, что-то такое; во всяком случае, он скопил достаточно денег, чтобы по возвращении отремонтировать Эннингли-Холл; до него, говорят, тут было запустение. Потом, конечно, пошли слухи, что он потратил не все, а оставил в тайном месте какие-то сказочные богатства; до сих пор, когда читать не хочется, а на дворе дождь, все садятся в круг и начинают рассуждать об индийском наследстве и как было бы хорошо его найти. На самом деле после ремонта мало что осталось. Ну и эта картина…

— Доминик Клотар, — сказал Роджер. — Начало восемнадцатого века.

— О, ты помнишь?.. Ведь это я тебе рассказывала.

— Конечно, помню.

— Ну вот, она тоже куплена индийским дедушкой. Сэр Джон, когда увлекся искусством и накупил всех тех книг, которые ты теперь не можешь найти, рассказывал мне про этого Клотара, что под старость лет он написал какую-то чудесную картину, которую все возносили до небес — там была пастушка с цветком чертополоха и что-то еще, потому что все, кто о ней вспоминал, путались в подробностях, — а потом она куда-то пропала, и с тех пор ни следа ее нет; «А эта, — говорил он, — тень тени, слова доброго не стоит».

— Вы слишком суровы, — сказал Роджер. — В ней есть свои достоинства: и этот колорит, и эта задумчивость, и… Добрый день, мистер Годфри! Скажите, вы случайно не переставляли книг в библиотеке? В том шкафу, где у сэра Джона всегда стояли книги по истории искусства?

— Нет, — сказал мистер Годфри, входя в дом из сада, — я не заглядываю в тот шкаф.

— Прискорбно. Куда-то пропали три тома по истории живописи — как они называются, я не помню, конечно, — а на их месте обнаруживается «Советчик рыболова»: это хорошо, но не совсем то, что мне сейчас нужно.

— Боюсь, в ближайшее время он вам не поможет, — сказал мистер Годфри. — Я прогулялся до Бэкинфорда и видел у реки группу людей, состязающихся в пении баллад. Рыба, которая не успела уйти, теперь плавает кверху брюхом у славных мельниц Биннори.

— Вы не любите битву при Бэкинфорде, — заметил Роджер.

— Не люблю, — согласился мистер Годфри.