Автор, ножницы, бумага

Как с этим жить? Писать все разговоры, предупредив об этом собеседника. Всеми силами уклоняться от шантажа «обещайте, что пришлете на визирование мою прямую речь, а то сейчас встану и уйду». Ничего, кроме этой речи и, максимум, фактов, которые вы хотите уточнить, не присылать. Если начинаются правки вроде смягчения оборотов, оценок, выражений, радикального изменения обозначенной позиции – стоять намертво и повторять «у меня все записано». Не бояться суда, потому что закон на вашей стороне (см. предыдущий абзац). Единственная тонкость – вы должны представиться журналистом и иметь документ, подтверждающий вашу профессиональную принадлежность. Например, если вы не работаете в штате СМИ, таким документом может стать редакционное задание с печатью издания и подписью кого-нибудь из топ-менеджеров.

Отдельная история – с воспроизведением речи в тексте. Речь рассказывает о человеке почти всё. Откуда он родом, где и чему учился, в каком психологическом состоянии сейчас находится. Наша задача – снять, как детектор лжи, все эти показатели с героя и перенести в историю так, чтобы читатель все о нем понял (постепенно или сразу, в зависимости от идеи автора). Ну и, конечно, сначала сделать собственные выводы.

Первое, что мы слышим и автоматически отмечаем, – говор или диалект. Допустим, человек, долго живший на Русском Севере, говорит округло, с воркующими интонациями. Мелодическая структура фразы – где взлет, где падение – может указывать даже на конкретный город.

В этом, конечно, помогает личный опыт. Когда я работал в журнале Forbes, объехал пол-России, и в моей памяти отложилось много диалектов. Однажды в берлинской больнице я встретил эмигранта, инженера-ортезиста; после первой же его фразы я почему-то подумал: совершенно точно он из Южной Сибири, больше всего похоже на Омск. «Вы из Омска?» – «Не совсем, наш поселок… там 70 километров до Омска».

Но если даже опыта нет и вы редко выезжаете за пределы своего города или региона, все равно старайтесь разобраться в общих закономерностях говоров и диалектов. Это помогает в тех случаях, когда герой скрывает происхождение или часть биографии. Прямо во время интервью можно это уточнить и узнать больше интересного, чем могли бы. Язык как тюремная наколка – говорит сам за себя, а если и удастся свести прежний рисунок, то с громадным трудом.

Именно поэтому, когда мы расшифровываем записанное интервью, стараемся снимать речь точно, со всеми словами-паразитами, паузами и блямканьем ложки о стакан. Не надо редактировать, причесывать, приводить в литературный вид. Выкидываем только ничего не значащие, не характерные обороты, утяжеляющие фразу. Если у человека есть поговорка или даже приговорка, обязательно берите ее в текст. Например, «мы же с вами понимаем, в какой стране живем». Или, мельче: «ясен-красен», «понимаете меня, господин хороший?»

Автор должен превратиться в большое ухо, которое внимательно слушает, что и как говорят. Это верно и для других каналов восприятия информации: надо запоминать и записывать запахи, картинки, звуки, даже какие-то тактильные ощущения. Читателю следует передавать многомерную картинку. В этом смысле хорошо дисциплинирует регулярное изготовление текстов для радио, где ремарки должны отражать звуки. Впрочем, и в прозе великие писатели, почти все, обладали идеальным слухом.

Вот пример из Юрия Коваля, книги «Самая легкая лодка в мире». Эпизод, где герои встречаются с человеком, подавшим объявление о продаже бамбука, рассказан так, что читатель будто встраивается внутрь действия и, как в компьютерной игре, движется вместе с героями. Такой эффект – базовый признак классного автора.