Автор, жги!

Неочевидная данность состоит в том, что в жизни так почти никогда не происходит. Стратегии неравноправны, а абсолютно адекватных текущей ситуации людей не то, что в жизни — в книгах-то найти сложно (мне вспоминается только Конрад из «Всех вечеринок завтрашнего дня»). И читатель может одновременно понимать, что в данной ситуации лучше было бы выбрать вон то, и соглашаться с тем, что герой выбирает что-то совсем другое, потому что не может он из своей ситуации выбрать самое выгодное! Если вы хорошо обосновали своего героя, то читатель будет видеть неоптимальность его действий и оплакивать их — но верить.

Как мы это делаем.

Во-первых, в остро стрессовой ситуации, когда герой по какой-то причине не имеет ни секунды на призадуматься, а адреналина вы ему и читателю нагнали до того, что вздохнуть нельзя — надежно действуют только две стратегии: Избегание и Конфронтация. Бей\\Беги. Нет, диким усилием воли продраться сквозь это можно, но не всегда и не всем. Ну то есть это примерно на одной руке провисеть 15 минут — в кино регулярно показывают, но поди-ка повтори. Все профессии стрессовой работы на это натаскивают специально, то есть если у вас герой — врач скорой помощи или опытный военный, то к нему это будет меньше относиться. А среднему человеку без спецподготовки…

Однажды студенты-юноши с сугубо технической специальности сказали мне, что на самом деле и существуют всего эти две стратегии, а остальное — гуманитарные выдумки. Я моргала секунд двадцать, потом сказала, что похоже, это так, поскольку для остальных трех стратегий необходимо задействовать кору полушарий, ну вот собственно где хранятся все гуманитарные выдумки, а Бей\\Беги это нормальные рептильные стратегии, они опосредуются гормонами, а не мышлением, и для них верхний мозг не нужен, инженерная надежность этих двух алгоритмов ну совершенно другая. Парни согласились, мы продолжили разговаривать, тут на задней парте кто-то заржал со словами «она вас только что обозвала безмозглыми, а вы и съели» и тут до меня дошло (((

Во время тяжкого стресса действительно полушарные реакции могут блокироваться. Адреналин, в том числе, дает команду резко сузить сосуды мозгового кровообращения. Нечем думать — вовсе не оборот речи. Человек — потом — долго мучается, вынужденный принять или свое непроизвольное дезертирство, или непроизвольную же агрессию. Может смириться, а может выйти на тропу войны с собственным подсознанием (и так начинаются многие истории о приключениях духа, см. историю Апостола Петра). Но это все будет потом, а в момент выбора вы можете сильно напугать, резко отвлечь или разозлить своего героя и тем добиться, чтобы он попер против собственных убеждений и интересов туда, куда вам надо по сюжету. Правда, если убеждения (аттитюды) сильно против, то он, скорее всего, очнется секунд через пять-шесть (или, как Петр, к утру), но люфт на оттащить сюжет куда вам надо — у вас есть.

Во-вторых, вообще предпочтение стратегии есть аттитюд. Нас с вами десять (а кого уже и одиннадцать) лет дрессировали в школе на подчинение, подчинение и еще раз подчинение вне всяких привходящих факторов, и нам всем постоянно приходится в текущей жизни отжимать себе этот аттитюд (не все этим занимаются, конечно, кто-то не разгибается до гробовой доски). Сибиряки — потомки людей, которые начиная с татаро-монгольского ига каждый раз предпочитали отселиться подальше за лес, чем спорить: немудрено, что избегание там несколько популярнее, чем в среднем по Европе. И так далее. Национальный характер и ход истории, типичная и личная история социализации — если у человека есть привычный способ себя вести в конфликте, и этот способ позволил дожить досюда — вероятно, человек попытается применить его снова, не глядя, подходит или нет. Пока вы продумывали персонажу треугольник ABC, вы неизбежно поняли, какие стратегии он использовать может, какие ему с детства запрещены, а что у него включается само собой к месту и не к месту.

В-третьих, если участников ситуации хоть чуточку настроить на конкуренцию, то конфронтация включается сама. Непроизвольно. Даже если она страшно невыгодна именно здесь и сейчас. Вы хотите, чтобы у вас герои перессорились? Пусть один нечаянно заподозрит, что второй и третий о чем-то без него шушукались. Достаточно. Сокрытие информации, дружат против меня, я должен защищаться, вторая сторона понятия не имеет, с чего товарищ смотрит букой и отползает в сторону — может он что нехорошее задумал? — понеслось. Чтобы такого не допустить, в ситуации нужен условный гэндальф, и даже он, особенно на фоне сильного напряжения и густого антагонистического фона, не всегда справляется. Конфронтация включается, в том числе, тогда, когда нет определенности по поводу сроков заключенных договоренностей, нет механизмов наказания за нарушения лояльности, непрозрачны правила — короче, как только люди не уверены в том, хорошо ли с ними намерены обойтись, как идея урвать кусок лично себе и к черту этот колхоз — начинает казаться все более привлекательной.