Авторитет из детдома

– Никакого контроля? – девушка подняла голову и, вытирая кончиками пальцев слезы, доверчиво посмотрела в глаза отцу.

– Ну, не то чтобы совсем, но на природу эту вашу больше приезжать не буду. Договорились? – он улыбнулся, игриво подмигнул и вытащил из бардачка небольшую коробочку. – А это тебе подарочек небольшой. По дороге купил.

Тамара взяла ее, осторожно открыла. Внутри лежало изящное и недешевое золотое колечко. Девушка надела его на палец и подняла на свет. Три чистейших изумруда заиграли на солнце.

– Ой, пап, спасибо. Ты лучше всех, – она обняла отца за шею. – Правда, иногда настолько упрямый, что хоть плачь.

– Каким страна воспитала, такой и есть. Тут уж ничего не поделаешь.

– А про Италию ты не врешь, серьезно? – дочь с блеском в глазах посмотрела на отца.

– Как я могу врать? Вот немного подкоплю денег, и займемся этим делом. Ты ведь у меня принцесса, а не какая-то там Люся из третьего подъезда. Кстати, чего я сюда заехал. Хотел сказать, что на завтра нас пригласили в гости Лаврецкие.

– Что-то мне не хочется туда. Этот их сыночек – персонаж, мягко говоря, неприятный. Да и что мне там делать? Это же ты дружишь с его родителями. Вот и езжай.

– Эй-эй, придержи коней, Тамара, – я пообещал, что ты тоже будешь. Поэтому никаких «не хочу». Надо – значит, надо. Ладно, я поехал. Тебя подвезти?

– Не надо. За мной девочки сейчас приедут. Пока, – Тамара вышла из машины со смешанными чувствами.

С одной стороны, она любила отца и знала, что он ее любит и готов за нее пойти хоть в огонь, хоть в воду. Но если Гандыбин вдруг что-нибудь вбил себе в голову, то мнение окружающих, включая жену и дочь, не имело никакого значения. Все подчинялось его прихоти, его желанию, его воле. Возражения не принимались ни под каким предлогом.

* * *

У Николая Копотя в голове в общих чертах уже вырисовался план, как решить и свои проблемы, и проблемы Пашки. С самого утра он сел в междугородную маршрутку и направился в соседнюю Тулу. Дорога была недолгой, часа два максимум. Рядом с ним устроилась полноватая женщина лет сорока и несмотря на ранний час довольно энергично начала «осваивать пространство».

– Ой, мужчина, извините, я вас, наверное, придавила, – с улыбкой обратилась она к Копотю. – Надо мне срочно садиться на диету.

– Да ничего страшного, – Колян вежливо улыбнулся в ответ. Попутчица явно была из разряда пассажиров, готовых всю дорогу «ездить по ушам».

– А вы куда, до самой Тулы? Меня Алла звать, кстати, – женщина протянула пухлую ручку, Копоть слегка пожал ее.

– Николай. Да, до нее, родимой, еду.

– А у меня там мама заболела. Приходится каждую неделю вырываться из дома, чтобы проведать. Ой, смотрите, смотрите, какое красивое небо, – попутчица привалила Николая примерно половиной своего веса в попытке дотянуться к окну и ткнуть пальцем в центр восходящего солнца. Картина действительно была величественной и вдохновляющей – если бы ею не мешали любоваться. Николай с тоской посмотрел на небосклон, по которому над удаляющимся городом медленно плыли тучи, похожие на багряные каравеллы.

– Ага, ничего так, – нехотя буркнул Копоть. Его уже начала утомлять болтливость соседки, и с этим нужно было что-то делать.

– Вы не против, если я немного подремлю? – как можно вежливее, чтобы не обидеть, спросил Николай.

– Нет-нет, что вы, – замахала женщина руками. – Какая я все-таки некультурная. Вечно лезу к людям со своими разговорами.

Копоть устроился поудобнее и закрыл глаза. Попутчица же, оглянувшись по сторонам, переключилась на сидевшего через проход дедушку, неосмотрительно поинтересовавшегося у нее, который час.

Николай еще раз прокрутил в голове план на ближайший день. До вечера нужно было успеть наведаться в гастролировавший в Серпухове цирк-шапито, где работал свой человек, решить дело и тут же рвануть назад. Задумавшись, Копоть незаметно для себя задремал. Перед глазами поплыли картинки из детства: солнечное лето, первая сигарета за сараем, купание на речке, подглядывание за девчонками, кривляния за спинами учителей и яркие красные двойки в дневнике. За годы воровской жизни ему никогда ничего подобного не снилось. В основном – серый шум, словно в телевизоре после окончания последней передачи. Да и ничего странного в этом не было – ведь и жизнь его была такой же серой и незапоминающейся. Ограбил, прокутил деньги – в тюрьму. Ограбил, прокутил – в тюрьму. И так по кругу. Видимо, возвращение в родной город подняло из каких-то сокровенных глубин воспоминания о том неиспорченном подростке, который хоть и жил в детдоме, но смотрел на мир с надеждой на счастливую жизнь.

– Мужчина! Да мужчина же, проснитесь наконец! – попутчица Алла дергала Копотя за рукав, крича в самое ухо. – Спит как убитый! Приехали уже!

Николай вскочил и посмотрел в окно. На автовокзале сновали толпы людей, из громкоговорителя диспетчер металлическим голосом объявляла о приезде-отправлении очередных рейсов. Копоть встал и чуть не рухнул в проходе.

– Ногу отсидели? Ничего, через пять минут пройдет. До свидания, – соседка Алла дружески улыбнулась, кивнула на прощание и растворилась в толпе.