В пяти шагах перед ним стоял Хиск. Он стоял на коленях и молился, бил поклоны. Взгляд его был устремлён не на Валентина, а на бронзовую помятую палицу, валявшуюся в двух шагах от костра.
Прятаться Валентину было некуда, но Хиск, видимо, не собирался стрелять. Он следил за Валентином с благоговением, с безропотностью, с восхищением, с ужасом, и Валентин ясно осознал, что старец молится именно ему — технику-планетологу, руководителю маленькой группы специалистов с Земли.
И Валентин покраснел, ему стало стыдно и за себя и за Хиска, и жалко стало этого, в общем-то, очень сильного жилистого человека, который, точно слепой котёнок, тыкался из угла в угол в своём страшном мире, не зная уже, каким богам молиться.
Валентин подошёл к Хиску, легонько похлопал его по спине.
— Ничего, дед, бывает… — пробормотал он. — Пошли домой. Пора! Уже мало осталось.
И подобрав брошенное на тропинку ружьё, перекинул его через плечо. Не оглядываясь на старика, стал спускаться по ступенькам заброшенной древней тропинки в джунгли.
Минуты через три Хиск его нагнал. Валентин услышал радостное пыхтение за спиною и бормотание:
— Мало, совсем мало осталось.
«Конечно, мало, — подумал Валентин, — сейчас на ровную площадку выйдем и вызову базу, а там через три-четыре часа прилетит вертолёт ещё одно чудо… Летать-то Хиску пока не приходилось, а значит, всё впереди. И не мало, а много…»