Авторская песня 90-х (Сборник песен с гитарными аккордами)

Нас куда трудней понять,

Чем судить и обвинять.

В наших жилах не водица,

Ну а кровь нельзя менять.

Можно жечь ее и пить,

Можно нас живьем зарыть.

Как еще в такое время

Умудряемся мы жить.

Ой ты, друг-товарищ мой,

Кровь одна у нас с тобой.

Не поймет чужое племя,

Как довольны мы судьбой.

— Торжище

На торжище вчерашнее явился не ко времени,

А им бы только спрашивать, какого роду-племени.

Какого роду-племени, какого чину-звания,

Родился не ко времени, а надобно заранее.

А надобно заранее, дела твои негодные,

Напрасные страдания, все куплено, все продано.

Все куплено, все продано, все сыты, все с обновочкой,

И даже мама родная пошла за поллитровочку.

И даже мама родная, и к ней платочек клетчатый.

Все куплено, все продано, здесь больше делать нечего.

Здесь больше делать нечего, и нищему, убогому.

И племя твое мечено, ступай своей дорогою.

И снова не ко времени на торжище вчерашнее…

Спроси, какого племени. А что продам, не спрашивай.

— Поверить ли, что Бог подаст

Поверить ли, что Бог подаст

И манна будет падать.

Я не прошу у Господа,

Мне ничего не надо.

Пускай Он проклянет меня,

Нет дела до Всевышнего.

Пока я не люблю себя,

За что любить мне ближнего.

Ведь я же не просил Его

Мне эту жизнь навязывать.

А потому Всесильному

Ничем я не обязан.

Другие пусть спасаются,

Клянут себя и нянчат.

Я не умею каяться

И не желаю клянчить.

Я не хулю и не хвалю

Железных божьих правил.

Я просто очень не люблю

Тех, кто другими правит.

Решает, у того отнять,

А этому подбросить,

И никогда мне не понять

Тех, кто у сильных просит.

Молитесь же, и Бог подаст,

И манна будет падать.

Не для меня, от Господа

Мне ничего не надо.

— Вниз тянет тело, вверх — душа.

Вниз тянет тело, вверх — душа.

Тела с годами все недужней.

Зато возвышеннее души,

Размах души и тела шаг.

Лишь для того, чтоб их скрепить,

Мы половину жизни тратим.

Вторую половину платим,

Чтоб их опять разъединить.

— Шуламифь

А живу я, огромную цену за жизнь заломив,

И всегда недоволен собою.

Потому я оставлю тебя, Шуламифь,

Чтоб почувствовать власть над судьбою.

Я как будто бы царь в этой древней стране,

Слишком щедро я Богом одарен.

Пол-земли повелителя ищет во мне,

Чтобы вдоволь настроил пекарен.

Посмотри, вот для храма везут даламит,

И в бессмертный народ превращается племя,

Потому я оставлю тебя, Шуламифь,

Что с тобой я не слышу, как движется время.

Да, конечно, я знаю, что будет полынь

Пробиваться сквозь стены, которые рухнут.

Зов горячего ветра Синайских пустынь

Будут переводить, как томление духа.

Но не каждая жизнь сквозь шуршанье олив

В изначальное слово вливается словом.

Потому я оставлю тебя, Шуламифь,

Чтобы вынести все, что даровано Богом.

И страна превращается в пепел и хлам,

Если сеятель думает только о хлебе.

Но десницей моей воздвигаемый храм,

Троекратно сожжен, отражается в небе.

И известный пророк, сочинитель молитв,

Все от ветра берет и бросает на ветер.

Потому я оставлю тебя, Шуламифь,

Что увидел в любви воплощение смерти.

— Иов

Терпи Иов, Иов терпи,

Все пусто, сиро и убого.

И смерть свою не торопи.

Терпи Иов, ты выбрал Бога.

Терпи Иов, Иов терпи,

И, причитая еле слышно,

В пустыне к Богу не вопи,

Не нарушай покоя ближних.

Терпи Иов, Иов терпи,

На небо не ропщи в обиде,

Слезами горя не топи.

Ты слеп Иов. Никто не видит.

Давно уж ни души окрест.

Нет ни молитв, ни песнопенья.

А Бог еще взойдет на крест,

Чтобы постичь твое терпенье.

— А если эти волосы распустить

А если эти волосы распустить

— Мария

Как же в сети свои вы меня заманили.

Я четвертую ночь пью во славу Марии.

Пряный запах плывет бузины и сандала,

И танцует, и пьет, веселится Магдала.

Все калитки и двери за мной затворили,

Пью во славу четвертую ночь без Марии.

Все случилось точь-в-точь, как она нагадала,

И смеется всю ночь надо мною Магдала.

Мне давно наплевать, что о ней говорили,

Все равно буду пить я во славу Марии.

Пусть пророчат нам бездну и проклятьем придавят,

Слишком много известно о Марии в Магдале.

Хоть на пятую ночь возвращайся, Мария,

Мы б с тобой перед Богом грехи замололи.

И пустились бы в пляс сквозь смешки и скандалы,

Иегова за нас, наплевать на Магдалу.

Только к смерти меня нынче приговорили,

перед градом камней пью во славу Марии.

И хитон разорву я, и сброшу сандали,

Только б не промахнулся обыватель Магдалы.

Если б руки твои мое тело зарыли,

Но сейчас обо мне ты не вспомнишь, Мария.

Он тщедушен и плох, и невзрачен, пожалуй,

Но прославит твой Бог и тебя, и Магдалу.

— Останется всего одна монета

Останется всего одна монета

В кармане, зацелованном дождем,

Которой как медалью награжден.

Монета цвета спелого ранета.

Последняя, наверное грешна,

Хранимая про черный день, скупая.

А этот день сегодня наступает,

И кажется, монета не нужна.

Оставь ее себе, как подаянье,

Как должную оплату ремесла,

Как вечное проклятие числа.

Оставь ее себе как оправданье.

Не все ль равно, проси или плати,

Прикройся строчкой Ветхого завета.

Оставь себе последнюю монету…

Последнюю…одну…из тридцати.

— Сегодня день такой, один на целый век,

Сегодня день такой, один на целый век,

Ведь в жизни только раз встречается такое.

Сегодня умер Бог и выпал первый снег,

И это не сулит ни воли, ни покоя.

Я подношу ко рту снег, тающий в горсти.

Сегодня умер Бог, хоть это невозможно.