Авторское право

К утру я проклял все, хотя и был жив. Никто мне не пытался выкурить с дерева, лишь отвратительные, жужжащие насекомые, норовящие тяпнуть за любой открытый участок кожи, сводили с ума. По началу я отмахивался, потом в порыве отчаяния разгрузил рюкзак и надел его на голову. Только не смейтесь, но это было невозможно! Твари жужжали и жалили, заставляя дергаться и злиться. Кто знает, какую заразу переносят здешние кровососущие...

Ночью воздух моментально остыл, тело в узкой развилке затекало, наливаясь тяжелой одервенелостью, но шевелиться было страшно еще и потому, что я боялся в темноте уронить Тверского вниз. Привязать его было нечем, а в себя полковник так и не приходил.

В отдалении то и дело вспыхивала стрельба и, хотя протонные автоматы стреляют негромко, даже далекие хлопки вырывали меня из неспокойной тяжелой дремы, накрывая волной противного, липкого испуга. К тому же, кто-то до самого рассвета чавкал под деревом, так что попытки немного подремать я вскоре бросил, променяв их на бессмысленное вглядывание в плотный мрак. Ночь на Мэй была совершенно безлунная, какая-то студеная, словно бы специально выматывающая. Ближе к середине ночи я неловким движением раздавил какую-то странную, медленно ползущую фосфорисцирующую дрянь, которая размазалась по коре дерева фиолетовым пятном и еще долго слабо мерцала. Зато гнус как ветром сдуло, видимо, жидкости этой гусеницы источали неприятный для насекомых запах.

К утру чувствовал себя так, словно пробежал марш бросок километров на сорок. Вроде никогда не жаловался на слабость тела, но здесь бессонная ночь вместе с повышенной гравитацией вымотали меня безмерно. Может, причина крылась в недавнем поражении током и ранении, кто знает, но факт оставался фактом: я не очень то справлялся с задачей выживания. Хотелось обратно на землю, на удобный ортопедический диван перед проекционной панелью. Хотелось горячего свежесваренного кофе и яичницу с помидорами на завтрак.

Ну да, ничего удивительного не было в том, что, жуя сухпай, я думал об ароматной глазунье и поджаренных тостах. Поверьте мне на слово, любые компактные рационы, гражданские или армейские, имеют вкус лежалой подметки, и примерно такую же консистенцию. Сытость желудка никак не может обмануть привычный к хорошим условиям мозг, а к лучшему, как говорится, обычно быстро привыкаешь.

Напившись, я осмотрел полковника. Яр был теплым, дышал ровно, цвет лица у него стал более живой, но если приподнять веко, глаза все равно были мутными, закатившимися. Было совершенно неясно, как долго он будет валяться вот так без сознания. С одной стороны, мне вполне сносно сиделось на дереве, но кто знает, сколько продлиться неожиданное затишье. Уверен, организаторы Сафари не дураки, и для зрелищности вполне могут применить какие-нибудь внешние воздействия, чтобы заставить забившихся по норма и пытавшихся затаиться участников бежать сломя голову из собственных укрытий. Можно выпустить роботизированных монстров, чтобы те согнали экипажи в одно место, или придумать что-нибудь более извращенное.

Нет, сидеть на этом дереве не выход, надо найти Тверскому еще одну дозу, поднять его на ноги и осторожно перемещаться, теперь уже опасаясь этих пощелкивающих тварей и прочего и прочего.

Я передернул плечами. Перемещаться по местным джунглям - идея еще хуже, чем сидеть на дереве. Но в чувства полковника привести надо, а, значит, придется спускаться и идти на восток, туда, откуда я слышал хлопки сегодня ночью. Если там кого-то прибили, возможно, удастся найти полезные вещи, не потребовавшиеся убийцам. Ведь и я сам не взял с убитых мною ничего, кроме обойм. Дурак, конечно, надо было взять второй прибор-детектор, чтобы обзавестись еще одним маяком...

Но случай все рассудил немного иначе и я лишь чудом не успел спуститься вниз, все сидел, собираясь с силами, все мялся, пытаясь убедить себя, что нужно просто встать и идти.

Именно это промедление, вызванное опаской, или, если хотите, страхом столкнуться с малопонятной и незнакомой природой, которую я определенно не понимал, и спасла мне жизнь. Потому что внезапно прямо под деревом раздались тявкающие хлопки ружей.

Я чуть с дереве не свалился, замер, вцепившись в свой автомат, прекрасно понимая, что стреляют не в меня, да и снизу в кроне этого дерева ничего не разглядишь. Но все равно сердце колотилось страшно.

"Чего вас всех сюда несет, - подумал я с остервенелой ненавистью. -Уже третья пара выходит к елке, но мне встречи Ии с первыми пришельцами хватило выше крыши!"

И тут же сам ответил себе: этот овраг рассекал джунгли на многие километры, и оказавшимся в лесу ничего не оставалось, как двигаться вдоль его края. Никакой мистики, просто топографический казус.