Автостопом через Африку

В «Шопрайте» есть и отдел готовых блюд. Вы указываете на кусок печеной курицы, вам добавляют в нее картошку, рис или макароны. По Вашему желанию — приправы. Все разогревается за 5 секунд и упаковывается в пластиковую герметичную тару. Еще через три секунды компьютер выплевывает чек на сумму, эквивалентную 1,5–2 долларам. Если хотите экономить еще больше, то можно покупать уцененные консервы, йогурты и напитки и питаться «в холодную» — что в африканском климате совсем не напрягает.

Еще один нюанс — в супермаркете можно расплачиваться карточками. В Замбии с карточки «Master-Card» снимается «слип» — чернильный оттиск с поверхности карточки, где все буквы и цифры выполнены выпуклыми. Вы вписываете в «слип» сумму по чеку и ставите свою подпись. К слову сказать, Сбербанк выпустил, видимо «для крутости», и электронную карточку VIZA с рельефными буквами. Сия карточка стоила в Москве всего пять долларов, а африканские кассиры не придавали значения надписи мелкими буквами «Electron used only»

Они привычно проверяли пальцем рельефность надписей и снимали «слип». Таким образом, расплачиваться можно было и совсем не имея местных денег, а подкладывать деньги на счет в московском банке могли наши «доверенные лица» дома. Комиссионные, при расчете карточками за покупки, не взимаются.

Вот и в городе Китве, мы в первую очередь нашли «Шопрайт» и купили йогуртов, горячих окороков, консервированных бобов и холодных соков в пластиковых бутылках. Горячий хлеб выпекается прямо в супермаркете, никаких «хлебовозок» мы в жарких странах не видели.

В России часто, у входа в универсам или на рынок, Вы можете увидеть бабушек, продающих жареные семечки стаканами и кулечками. У входа в супермаркет в Китве тоже сидели пожилые тетки с мешками и кулечками. Только продавали они не семечки, а сушеную саранчу. Покупатели, выходя из магазина, бросали на подстилку деньги, продавщица накладывала в кулек горсть сушеных кузнечиков и протягивала покупателю. Кузнечики тут же с хрустом употреблялись в пищу, прямо на ходу, как у нас лузгают семечки. Я сфотографировал процесс продажи так, чтобы участники не заметили этого.

Дошли пешком до местного госпиталя и вскоре нашли знаменитого на всю Замбию русского врача. Но доктор оказался весьма старым и, к тому же, только сегодня вышел на работу после болезни тяжелой формой церебральной малярии. Общаться с ним было тяжело.

Он уставал по причине слабости организма, а мы с трудом понимали его речь, т. к. за двадцать лет доктор забыл русский язык, и, то и дело, незаметно для себя, переходил на английский.

К вечеру, гуляя по городу, вымокли под дождем и опять решили найти «церковную вписку по методу А. Кротова».

В большом католическом храме идет служба. Мы ждем пастора в служебном помещении.

Обстановка очень богатая, здесь явно найдется не одна комната для приезжих гостей. Наконец, из храма раздалось хоровое пение и белый пастор вышел из служебного хода к нам, и слушает рассказ Антона Кротова.

— Сожалею. Я не могу предоставить вам ночлег.

— Почему? У вас так много помещений. Ведь нам не нужно особых условий, главное — защиту от дождя и москитов.

— Церковь — не гостиница. Если я вас впишу, то завтра придут еще такие же…

— Но ведь это замечательно! Сколько богоугодных дел тогда вы сможете совершить! Ведь как сказал Иисус: «Стучите, да откроют Вам…»

— Нет-нет! Это исключено. Я не желаю больше с вами разговаривать….

И пастор быстро удалился в церковь, не желая, чтобы прихожане слышали, как он своими поступками противоречит своим недавним речам о том, что нужно помогать ближнему, делиться со страждущими и т. п. Такова сущность всех церковников мира. Пока деньги несут в церковь — поток красивых слов льется из уст священнослужителя в добрые уши прихожан. А как только нужно подтвердить слова делом, большинство проповедников старается убежать в кусты, «поджав хвосты».

Но и Антон Кротов «не лыком шит». Встав на камень посреди церковного двора, он, своим громким голосом, обращается к людям, выходящим из храма. Одетые в нарядные костюмы прихожане, только что положили свои денежки в мешок пастора и теперь, с чувством выполненного долга, спешат домой, чтобы снова совершать грехи, которые им отпустят в следующее воскресенье. И тут они слышат громкий голос бородатого белого человека: