Автостопом через Африку

В лагере есть электричество и душ, но воду из реки русские пить побаиваются (хотя фермеры пьют) и ездят за питьевой водой, каждые три дня, в поселок Рошпина на машине, где есть артезианская скважина.

Как раз завтра запланирован очередной рейс за водой. Мне предложили с утра совершить экскурсию по прииску, а потом уехать в Рошпину и дальше в Людерец, куда я и планировал.

В 6-30 геологи уже завтракали, а в семь выезжали на работу.

В нескольких излучинах реки выкопали пробные траншеи (шурфы), а гальку с них свозят на один обогатительный агрегат. Там, в специальных машинах, камни просеиваются, дробятся, промываются вплоть до самых мелких крупинок. Через шланг, вместе с водой, раздробленная

порода попадает в специальный домик, где за столом сидят два геолога и просматривают день за днем, с помощью совочка, даже самые мелкие зернышки.

— А можете мне показать хоть один алмаз? — Сразу спросил я.

— Конечно. — Ответили серьезные геологи — Вон, на стене, фотография.

Над столом висела черно-белая фотография, где изображена крупным планом линейка, а возле нее белое зернышко, миллиметра в четыре размером. Не впечатляет.

Все мы помним книги Джека Лондона — золотая лихорадка, мешочки с золотым пеком и коробочки с алмазами… Так рухнул еще один литературно-романтический стереотип.

Сфотографировав все увиденное, я отправился купаться на речку, километрах в двух ниже прииска. Переплыл в ЮАР. Никаких столбов и пограничников не было видно, но геологи предупредили, что границу охраняют какие-то специальные, замаскированные приборы. К тому же, мне нечего было делать в ЮАР без визы, а тем более голым. На прощанье я кинул в землю ненавистного апартеида (русских угнетают!) кимберлитовый камушек и переплыл обратно в Намибию.

Ведь если меня не пустили в ЮАР чиновники, это не значит что мое путешествие стало менее интересным! Так чего расстраиваться?! Сидя в кузове между пустыми канистрами, я распевал песни Иващенко и Васильева и любовался горами. Дорога все так же петляла вдоль реки, но вот показались ворота «алмазной территории». Охранники строго посмотрели на нашу машину, но мы повернули на север, поднялись в горы и вскоре остановились в центре поселка Rosh Pinah.

Вы наверняка не раз видели в кинохронике, как начинались великие советские стройки:

приходят геодезисты, потом саперы, потом заключенные, потом рабочие… и все это время они живут в палатках, или в лучшем случае, в деревянных бараках. Здесь же строительство велось в жарком сухом климате, но началось оно именно с возведения жилья. Причем это были не какие-то временные лачуги, а настоящие каменные домики, с горячей водой, спутниковой тарелкой и даже приусадебным участком. Один домик на две семьи. Насколько хватала взгляда вдаль уходили бесконечные ряды аккуратных беленьких коробочек с красными пластиковыми крышами. И еще целые улицы жилья были в стадии строительства. Самого же комбината не было пока и следов.

Так где же, спрашивается, было настоящее «угнетение прав рабочего человека», на «Великих стройках СССР», или в Африке?

Единственная работа, которая шла в скалах на месте будущего комбината — бурение скважин для саперов. Специальная машина стояла на хребте и методично долбила в камне узкие отверстия глубиной 1,5–2 метра. Как раз недалеко от того места, где я остановился в ожидании попутки на север, черные рабочие разгружали из грузовичка мешки с порошком белого цвета. Белый инженер-сапер руководил работой. Сначала на дно шурфа закладывалась динамитная шашка на желтом шнуре, потом туда засыпали пять килограмм гексогена.

Конечно я не удержался, взвалил 25-ти килограммовый мешок на плечи и сфотографировался.

— А взрывать сегодня будете? — Спросил я инженера. Может мне подождать и посмотреть?

— Нет. Сегодня не будем. Рядом работает техника. — Ответил инженер и показал мне рукой на скалодробильную машину.

— Очень жаль. Я всю жизнь мечтал нажать на кнопочку!

— Приходи завтра в полдень. — Видимо, меня приняли за какого-то служащего компании.

Через полчаса из поселка выехала машина телефонной компании «Telecom». Телефонист согласился подбросить меня до города Aus и даже угощал холодной баночной колой.

Дорога была грунтовая, а точнее «пылевая». Справа темнели горы, а слева — желтые пески алмазной пустыни. Иногда навстречу проносились грузовики с цементом, и приходилось закрывать окна от пыли.

В жаркий полдень электрик высадил меня на трассе возле таблички «Luderetz-122».

Три машины с белыми людьми промчались мимо даже не притормозив, как и по всей Намибии — дорога здесь замечательного качества, да еще и под уклон. И только машина с черной семьей остановилась, развернулась и подобрала меня, даже не спросив о деньгах. Ехали мы быстро, но несколько раз останавливались посреди пустыни, чтобы долить воды в радиатор.

Пески вздыбились дюнами по обе стороны дороги, но, видимо, с трассы их специально счищали. А вот идущая параллельно железная дорога несколько раз пропадала прямо в дюнах.