Автострада запредельности

Инопланетянин рванулся ко мне снова, подойдя под самую трубу, когда я попытался схватить его лапу с ножом. Нож прошелся в дециметре от моих глаз. Я бросился вправо и ударил по его тоненькому предплечью. Нож с грохотом выпал на пол. Он бросился, чтобы поднять нож, и я рванулся за ним, ударив его по спине. Он упал врастяжку. Когда он попытался встать, я наступил на костистый гребень, который шел по всей его спине, перескочил поближе к голове и стал лупить по ней изо всех сил. Я бил и бил. Инопланетянин поднял голову и стал подниматься, я ударил его снова, и снова, и снова. В хитиновом его черепе появились трещины, из которых стала сочиться розовая жидкость. Я снова ударил его трубой по голове. Кусок его черепа отскочил, обнажив розоватую мозговую ткань. Я все время колотил трубой, превращая мозг в кашу, розовые фонтаны ткани и крови взмывали вверх с каждым ударом. Инопланетянин крепко стоял на коленях. Он медленно стал поднимать одну ногу, чтобы встать. Я ударил его снова, а когда он поднял голову, я наотмашь нанес ему свирепый удар по лицу. Один глаз оторвался и со стуком отлетел прочь по полу, словно кусок кинокамеры. Он упал на бок. Я пнул его в лицо, и он покатился назад. Он перекатился на спину, а я вдогонку продолжал молотить его по позвоночнику и по голове. Он встал на колени и продолжал подниматься.

Я все лупил его и лупил. Он упал и попытался встать снова. Руки у меня устали, каждый удар становился слабее предыдущего, но его голова раскололась, а мозг постепенно превращался в розовую кашу. К концу трубы пристали розовые клочья. Я все наносил и наносил новые удары.

– Сдохни! – вопил я. – Сукин сын! – Я вопил это при каждом ударе. – Сукин сын! – Труба опустилась снова. – Сукин сын! – Опять. – Ах ты, незаконный сукин сын!

Он снова встал на колени.

– Ты сдох, сукин сын, сдох!!! – Я собрал все свои силы в одном дыхании, сел на его тело верхом и еще раз опустил трубу изо всех сил ему на голову. Тонкая струя розового пара поднялась вверх, и пенистая розовая жидкость бурным потоком хлынула из его черепа.

Но он стал подниматься снова.

Я заорал от отчаяния и отпрянул, чтобы передохнуть. Выждав, пока он поднимется на колено и поднимет голову, я ступил вперед, чтобы нанести еще один сокрушительный удар по затылку.

Словно жалящая змея, его огромная левая рука выстрелила и поймала конец трубы в железные тиски. Я тянул, но не смог высвободить трубу. Встав на ноги, он схватил трубу обеими руками. Я все тянул и крутил за второй конец, но безрезультатно. Он поднял свой конец трубы, скользнул правой рукой почти до середины и попытался вырвать ее у меня. Труба стала стонать и гнуться. Я отпустил ее и попятился. Он согнул трубу кренделем и отбросил, потом снова зашагал ко мне. Я отступал, пока не оказался прижатым к раскаленному докрасна трубопроводу. Я завопил и отпрыгнул вперед, невольно положив руку на то место сзади, где горячая труба обожгла меня. В этом движении я наткнулся на странное не то оружие, не то инструмент, который купила Сьюзен. Он все еще лежал у меня в кармане. Я вытащил его. Инопланетянин бросился на меня и согнул свою огромную лапищу, ухватив меня за шею, а другой рукой – за голову. Я двинул его стволом в морду, выколов последний глаз, потом пнул его в низ живота, там, где гениталии. Он там не был уязвим, он вообще был неуязвим. Он давил меня все сильнее и сильнее. Голова моя готова была расколоться. Вонь скипидара и миндаля забивала мне ноздри. Я стал давиться, с трудом пытаясь глотнуть воздуха, потом стал молотить пистолетом по его хитиновой морде. Он стал сжимать меня все сильнее, его уцелевшие куски глаза дико вращались. Я вдохнул последний раз перед тем, как мне перекроют воздух.

Я терял сознание. Я поднял инструмент на уровень глаз, нажал что-то, что, как я надеялся, было правильной, нужной кнопкой, и закинул руку со стволом так, чтобы его шея оказалась прямо на прицеле. Я нажал на курок, и яркий огонек вспыхнул у меня перед глазами.

Башка ретикулянца отвалилась прочь, упав со стуком у моих ног.

Но он не отпустил меня. Схватившись за запястье гада, я протянул руку и резанул инструментом по его предплечью. Бешеное голубое пламя, словно ацетиленовая горелка, прорезало хитин и плоть. Я повернул инструмент, прорезая по кругу. Рука отделилась от туловища, и я рванул ее с шеи и бросил. Давление на мою голову ослабело. Я надавил на предплечье ретикулянца, и рука его опустилась. Я снова был свободен.

Я отступил прочь и смотрел, как тело шагнуло три шага назад, на миг зашаталось, потом упало навзничь. Даже лежа в агонии на полу, тело все еще дергалось, ноги словно хотели идти, оставшаяся рука конвульсивно сжималась и разжималась. Завороженный, я смотрел. Наконец ноги утихли и стали просто подрагивать.

Я поднял глаза на двух оставшихся ретикулянцев, которые все это время бесстрастно наблюдали.

Потом я упал на колени, дыхание вернулось ко мне всхлипами и судорожными вздохами. Приступ кашля охватил меня. Если твврррлл и его сотоварищ решили бы в этот момент взять меня, это можно было бы сделать голыми руками.