Автовор

– Да мне нужно только карбюратор обследовать. На кой ляд подъемник? – вступил в разговор участковый.

Но Сурен, не обращая внимания на слова Федосыча, повторил:

– «Фольксваген» – в боксы. Москвич – на подъемник. Сделайте полный диагностический осмотр и залатайте все, что вызывает хоть малейшее сомнение.

Он взял Федосыча под руку:

– Ну как, капитан, пока с твоей колымагой ковыряются, может быть, по стопочке армянского задвинем?

– А че не задвинуть? Задвинем. Рабочий день закончен. Только, может быть, у вас где-нибудь здесь на воздухе беседочка есть? Что-то не хочется лезть под крышу. Да и деньки последние, видно уж, теплые стоят.

– Можно и на воздухе. Ты, Федосыч, только подожди пару секунд, я своим ребятам несколько ценных указаний дам и коньячок захвачу.

– Работай, работай. Коммерсанта ноги кормят, – похлопал Сурена по плечу Федосыч и посмотрел на часы. Было около шести вечера.

В это время ворота вновь открылись, и на территорию въехал темно-синий джип. Из кабины выскочил парень лет двадцати трех и, увидев, удаляющуюся спину Сурена, побежал за ним. Федосыч с завистью оглядел сияющий джип – вот на какой машине на рыбалку ездить! Никакое бездорожье не страшно. Он обошел машину, словно приценивающийся при покупке клиент. Еще раз поцокал от восхищения языком, кряхтя опустился на коленки и заглянул под кузов – зверь-машина! Он поднялся с колен и увидел перед собой чем-то встревоженное лицо парня, который приехал на джипе.

– Вы что, капитан, что-нибудь потеряли, – спросил он, как показалось Федосычу, чрезмерно обеспокоенным голосом.

– Да ничего я не потерял! Просто смотрю на эту мощь и красоту и восхищаюсь. На таком по пересеченной местности за кабанами можно бегать.

На лице парня появилась еле уловимая улыбка, и он открыл водительскую дверцу.

– На нем за слонами можно бегать и давить их как комаров.

– Тоже мне скажешь – за слонами, – усмехнулся Федосыч. – Лучше задний номер крепче затяни, а то потеряешь, гоняясь за этими своими слонами.

Когда джип рванулся с места и направился в сторону боксов, Федосыч покачал головой:

– Откуда у молодежи деньжищи, чтобы такую технику покупать?

– Молодые, да ранние, – сказал подошедший сзади Сурен. Он держал в руках нераспечатанную бутылку с армянским коньяком.

Они расположились за столом в чистенькой курилке. Сурен разлил по стаканам.

– Истинно армянский? Или тоже в палатке покупаешь?

– Обижаешь, Федосыч. У меня ведь в Ереване столько друзей, которые часто посещают Москву…

– Сурен, так ты ведь не чистый армянин? Не знай я, что тебя зовут Сурен Оганян, то принял бы за славянина.

– А я в принципе и есть славянин. Отец-то у меня русский, москвич. А мать армянка. Они познакомились, когда отец работал в экспедиции на Кавказе.

– Геолог или археолог? – спросил Федосыч и сделал маленький глоток, наслаждаясь необыкновенным букетом настоящего армянского коньяка.

– Водителем в геологической партии. А так как ужасно был охоч до женского пола, то изъездил все близлежащие к лагерю аулы и села и нашел-таки себе невесту.

– Ну, а ты почему же тогда фамилию матери взял?

– Конечно, я хотел бы быть Ивановым или Сидоровым. Но родители-то официально не расписывались…

Федосыч поставил пустой стакан на стол:

– А я ведь тебя уже давно знаю, Сурен…

Сурен поднял вверх подбородок и сощурил глаза, потом, улыбаясь, посмотрел, на Федосыча:

– Нашему сервису – два года. А мы с тобой, Федосыч, знаем друг друга года полтора. Большой срок! Давай выпьем за долгую дружбу!

– Давай за дружбу. Хороший тост. Только наше с тобой знакомство гораздо больше полуторагодовалого срока. Как вспомню, какие ты хохмы на авторынке в Южном порту отмачивал в восьмидесятых, до сих пор волосы дыбом встают!

С лица Сурена вмиг слетела доброжелательная улыбка.

– Откуда вам известно? Вы что, опер?

– Куда мне до оперов! Вон перед джипом на коленки встал, а поднялся с трудом. Чертов радикулит! Я, Сурен, участковый с многолетним стажем. Но в милиции-то работаю, а значит, кое-какую информацию имею. Мошенник ты был – высшего класса! Да ладно, что ты насупился, я же тебя не арестовывать приехал…

– Со старым у меня раз и навсегда покончено.

– Похвально. Впрочем, я и не сомневался. А иначе бы и не притащил к тебе свой рыдван. Ну, ты не дуйся, поднимай стакан, ведь объявлен тост за долгую дружбу.

Сурен взял свой стакан:

– У русских говорят: кто старое помянет…

– Брось! Я не упрекаю, а вспоминаю о былых денечках. Эх, как вы лихо простаков с лотерейным билетом вокруг пальца обводили!

Сурен, поняв, что никакой опасности Федосыч не представляет, впервые улыбнулся, выпил коньяк, закурил сигарету и предложил участковому.

– У меня «беломорчик». Привык знаешь ли… И надо же, как точно могли угадать в человеке доверчивого лоха! – продолжал восхищаться мошенническими заслугами Сурена Федосыч.

Сурен затянулся, долго выпускал дым.

– Было дело. Только заметь, Федосыч, я ведь ни разу не привлекался.

– Ты – нет. А вот профессор, он же начальник отдела министерства автомобильной промышленности, он же летчик дальней авиации, схлопотал четыре года.