Автовор

– Видишь ли, я ведь неспроста начал разговор с вопроса о том, сколько лет мы знаем друг друга? За это время мы, как говорят русские, не один пуд соли съели. И искать других партнеров в нашем бизнесе было бы непоправимой ошибкой. Сознаюсь тебе: пять годков назад, когда над нашей фирмой сгустились грозовые тучи у меня была мыслишка сдать тебя на растерзание властям. Уж слишком мне было обидно, как лихо и богато ты жил в то время, когда я находился в тени и лишний раз боялся на улицу выйти.

– Но как бы ты без меня снял со счетов деньги?

– Боже мой! – засмеялся Шамиль. – У меня в кармане постоянно находилась чековая книжка с образцами твоих подписей на каждой странице. А твоя главная бухгалтерша, в постели которой ты иногда любил проводить время и философствовать о западном образе жизни, была моим человеком.

– Вот сука продажная!

– И пока ты болтался по парижам, мадридам и венам, – не обращая внимания на реплику Грека, продолжал Шамиль, – я мог снять все деньги, закрыть счет и исчезнуть далеко и навсегда. И не я бы тогда встречал тебя в аэропорту, а люди в одежде мышиного цвета… Но я не стал тебя подставлять. Пусть ты был вертопрахом, но все же проверенным партнером, с которым меня связывала одна веревка.

– Спасибо, Шамиль, – тяжело вздохнув, ответил Грек. – Я действительно перед тобой в долгу.

– Значит, мы квиты. Я хотел тебя предать тогда. А ты сейчас.

– Я виноват. Но пойми и меня, Шамиль. За последний месяц мы вынуждены были вернуть покупателям около ста тысяч долларов. Две машины были изъяты милицией. Потому что при первой же проверке обнаружилось, что технические паспорта к «Мерседесам» поддельные.

Шамиль задумчиво покачал головой:

– Натюрморт стал очень много пить. Рука уже не та, что была раньше.

– Значит, мы из-за него несем убытки. Так зачем же он тебе нужен?

– По одной простой причине: у меня нет на примете ни одного приличного художника. Ладно, я решу этот вопрос. А что касается цен на автомобили, то придется потерпеть. Снижать их в то время, когда все дорожает, мы не имеем права. Да тут и другая беда: ермолинские летчики отказали нам в обслуживании…

Грек выпучил глаза.

– А как объяснили? Ведь железная дорога нас совсем разорит. За две недели с машин снимут все, что отвинчивается. Они же к нам без колес приходить будут…

– Сдается мне, что на восточный рынок помимо нас влезает и еще какая-то «контора». Она и перекупила ермолинских…

– Я не замечал пока у нас крупных поставщиков.

– Вот через месяц-другой, скорее всего, и заметишь. А как заметишь, что кто-то вперед батьки лезет, то будем что-нибудь придумывать по устранению конкурента.

– Так что, товар пойдет теперь по железной дороге? – снова обеспокоился Грек, забыв уже о всех своих претензиях к Шамилю.

– Да нет. Есть у меня на примете еще один военный аэродромчик.

– А руководство Ермолинского стоит наказать за предательство…

– Об этом не беспокойся. Ну да ладно: что-то мы все с тобой о делах да о делах. Смотри, какие сестренки нас дожидаются. Твоя какая?

Он засмеялся, поднялся из-за стола и, подойдя к краю бассейна, прыгнул в воду.

8

…Младший лейтенант Омельченко посмотрел в сторону своего напарника. Гнеушев двигался к их милицейской «шестерке» с противоположной стороны дороги, держа под мышкой черно-белый жезл и гроздь бананов, которыми, по всей видимости, угостил его дальнобойщик – шофер шестнадцатитонного «КамАЗа». Он очистил банан, который в одно мгновение оказался у него во рту. Через несколько секунд с грозди был сорван еще один тропический фрукт, который также быстро исчез во рту напарника. «Как семечки грызет», – подумал Омельченко о своем коллеге.

Тот перешел дорогу и уже стоял перед ним, протягивая последний банан:

– Подкрепись, Шурик, смена только началась. Надо силы беречь.

– Засунь его себе… знаешь куда?

– Догадываюсь! – заулыбался, совсем не обидевшись, Гнеушев, очистил кожуру и запихнул банан в рот.

– Да нет. Не по назначению, – брезгливо поморщился Омельченко.

– Да я понял, на что ты намекаешь, – еще сильнее осклабился напарник. – Знаешь, в детстве, как в книге о Баранкине, все мечтали стать воробьями, а я обезьяной, чтобы вволю нажраться бананов.

– Вот мечта и свершилась, – с нескрываемой иронией заметил Омельченко.

– Хоть вы и старше по званию, товарищ младший лейтенант, но все-таки попрошу без оскорблений. Все-то ты ко мне, Омельченко, придираешься, присматриваешься, принюхиваешься…

– Хочешь, Гнеушев, я тебе одну веселую, но поучительную историю расскажу?

– Только без намеков в мой адрес. А то ты любитель желаемое выдавать за действительное.