Аввакум Захов против 07

Они въехали на бульвар, тут и там затененный развесистыми пальмами и массивными домами с плоской крышей, белыми, словно морская пена, и гордыми своим солидным видом. Дома с мавританскими аркадами в этой части города казались чужеродными — среди иностранных гостей изредка мелькали местные жители.

Аввакум спросил у шофера, как его зовут.

— Хасан, — ответил шофер.

Почему вы, Хасан, так раболепно улыбаетесь? Бронзовое лицо человека густо покраснело.

— Профессия, господин! — сказал он и тихо, как бы извиняясь, добавил: — У нас ужасная конкуренция, господин!

Во время этого непродолжительного разговора Хасан улыбнулся один-единственный раз.

Войдя в банк, Аввакум прошел в зал текущих операций — своего рода черномраморный храм, где царила прохлада. В глубине стоял шум счетных и пишущих машин, у окошек ждали своей очереди паломники — с портфелями, в элегантных шерстяных или териленовых костюмах.

Получая по чеку деньги, он попросил, чтобы ему дали немного мелочью.

Когда из мраморной прохлады Аввакум вышел на улицу, у него было такое ощущение, будто его сунули в раскаленную печь. Хасан ждал его у машины, придерживая рукой открытую дверцу.

Аввакум мог получить деньги и в другом банке, поменьше этого, даже на аэродроме, но Хасан должен знать, что имеет дело с солидным клиентом.

— Хасан, — сказал Аввакум, — я буду тебе очень признателен, если ты отвезешь меня на улицу Мелендез-и-Пелейа, не возражаешь?

— Есть, ваше превосходительство! — по-военномуответил Хасан.

Хлопнув дверцей, он с ловкостью леопарда занял место за рулем. Не каждый день попадается клиент, имеющий дело с «Банк дю Марок».

На пересечении бульвара Пастера с улицей Свободы Аввакум повторил:

— Мелендез-и-Пелейа, 47. Германское консульство!

— Аллах, ну и клиент! Такое не каждый день случается!

— Хасан, — сказал Аввакум, когда кремовый «пежо» остановился у дома 47. — Возьми эту мелочь, — он вы сыпал ему горсть монет, — и, пока я в консульстве справлюсь с делами, можешь по собственному вкусу охладить свое горло.

— О, ваше превосходительство! — возразил Хасан, но тут же подставил руку и сунул деньги в карман.

— Если кто-нибудь станет спрашивать, что у тебя за клиент, объясни: француз из Парижа.

— Француз из Парижа, клянусь аллахом! — кивнул Хасан.

Чего только не бывает на белом свете: почему его превосходительство из Парижа не может иметь дел в западногерманском консульстве? Одному аллаху известны пути человеческие! Мелочь составила приличную сумму. Пусть его палками дубасят, он все равно будет твердить, что его превосходительство из Парижа.

Аввакум явился к чиновнику по регистрации, холодно поздоровался кивком головы и потребовал, чтобы ему показали список лиц, которые прибывали с паспортами ФРГ в Танжер и уезжали из него в течение последней недели.

Начисто облысевшая голова чиновника обрела цвет перезрелого арбуза. Небесно-голубые глаза его затянули мрачные тучи.

— По какому праву, мосье? — спросил он по-французски, и его тонкие тевтонские губы искривились в пренебрежительной, вызывающей усмешке.

Этот француз много на себя берет!

— Прошу вас, — сказал Аввакум тоном, который никак не граничил с просьбой. Неужели этот потомок Зигфрида не соображает, что имеет дело с гасконцем? — Список! — настаивал Аввакум. — Я хочу видеть список!

Потомок Зигфрида закусил губу. Тучки в его глазах стали метать молнии.

— Никакого списка вы не увидите, — отрубил он. — И оставьте меня в покое, ради бога!

— Но разве вам не звонили из Бонна? — удивился Аввакум. — Вспомните-ка получше, сударь, вспомните!

Ах, проклятый гасконец! Во времена Зигфрида таким вот, как этот, тут же отрубали головы!

— До чего же вы мне надоели, сударь!

— Весьма сожалею, — сказал Аввакум. — Весьма со жалею, что приходится вам надоедать, но что поделаешь! — Он вынул из внутреннего кармана пиджака удостоверение и галантно протянул его чиновнику. — Ничего не поделаешь, — усмехнулся он. — Придется вам показать список.

Галльский петух выигрывал сражение. Потомок Зигфрида прочитал слово «Интерпол»[7], затем прочитал, что удостоверение принадлежит Морису Марсеньяку, убедился, что на Фотокарточке, дьявол его возьми, изображен этот самый Марсеньяк и что документ скреплен надлежащей официальной печатью. С этой «Интерпол» шутки плохи.

— Благодарю, господин Марсеньяк, — сказал чиновник. Потомкам Зигфрида тоже приходилось оказывать содействие «Интерпол». Контрабанда опиума, торговля девушками, похищение драгоценностей и дорогих картин. — Проходите, пожалуйста! Не угодно ли выпить, чашку кофе? Рюмку виски со льдом?

В течение истекшей недели из ФРГ прибыло пять граждан. Один из них проследовал транзитом в Иоганнесбург, двое других отбыли в Дакар, четвертый вернулся обратно в Бонн, а пятый, Пауль Шеленберг, профессор из Мюнхена, — этот все еще остается в Танжере, отель «Гибралтар» на улице Свободы.

— Вот этот, Макс Шнейдер, два дня назад уехавший в Дакар, — сказал Аввакум и призадумался. — Не припомните ли вы, господин, какая у него профессия по паспорту?