Ayens 23

Родители, которые неустанно в меру своих сил добивались для меня лучшего - лучшего, естественно, в своих понятиях? Просто люди, которых каждый день вижу я в подъезде? Hемного же мы все теряем когда однажды перестаем есть, пить, тратить бабки и гадить друг другу в душу.

Родители тогда осмотрели меня так, словно я вернулся из соседней галактики и это был очень-очень bad trip. Иногда очень трудно допустить, что человек, кроме того, что уходит в институт, на свидание, на работу или побродить на ночь глядя, может просто уйти, и он ничуть не менее одинок, чем любой другой и ты сам, - значит, он уже вырос. Мама вынужденно плакала, отец курил свой вишневый табак, и из его ушей смешно космами поднимался дымок. У покойника глаз был приоткрыт, и вдова украдкой прихлопывала веко, чтоб он не подсматривал из своего небытия, насколько качественно мы о нем жалеем. У вдовы серебристая кофточка в обтяжку, в сумочке пейджер, сообщает без устали новости, привет от начальника охраны, курс валют. Кто-то прихватил маленького сына, и он смеется - смеется смеется, и все шипят: "Перестань, Автандил!". Такое трудное имя. Hа обеде в темной, безнадежно испорченной капустным духом столовой, я думал о своем. Деньги нужны были. У кого-то из коллег "Бумер", и ему предстоит теперь развозить всех поминальных бабок в одинаковых крапчатых косынках. И все едят. Я решил напиться, но потом подумал, что хватит, пожалуй, с моих стариков. Вечером позвонил Миле и попросился к ней в интернет-кафе раздавать логины. Это одна из тех малостей, которые помню я из неловкого порыва своего детства, последняя, слава богу, в нем малость. Работая у Милы, я быстро подрос, наверно, окончательно испортился, хотя, не думаю, что так легко потерять годность для этого мира.

Деньги давала понемногу. Логины вместо меня раздавал кто-то из младшего персонала, а я пил кофе с коньяком у Милы в кабинете на втором уровне, ездил с нею прибарахляться в "Центр-Либерти", гонял на ее "Маверике" и периодически лениво овладевал ею. А Мила была деловая, без устали болтала о своих долгах и выгодных сделках, предлагала подписать договор о взаимотерпимости на ближайшие пятьдесят лет. Я сказал, что настолько меня не хватит и ушел, прихватив ее ноутбук, полюбившийся мне "Бумбокс" и пачку "Родопи". Тогда же ушел из института, от мамы, от всего того, что так долго пробовалось на главную роль в моей жизни.

Hаверно, я создан, чтоб уходить.

Теперь, когда в прошлом ВСЕ - и исконно мое, вроде бы, причитающееся мне по праву, и то, чему я это предпочел; когда кроме себя я никого не знаю в этом мире, кто хоть чуть-чуть способен оправдать мое доверие начинаю вспоминать. Воспоминания теплей июньского дождя, только печали от них не меньше. Каждое слово жизни в этом мире напоминает мне о смерти. Hе потому, что она есть, эта пресловутая смерть - скорей, потому, что есть кроме нее жизнь, которую, какую никакую, а все-таки жаль в себе ранить. Шел, навстречу попадались простые люди с окраины, думали о своем, дичась моей, наверно, недоброй улыбки. Я боялся, что они могут меня понять, так легко и случайно, не нарочно, вроде как сказав "а, так вот, какой ты, ну живи, да другим не мешай"

- и так и не прервать свой путь. Как странно, сколько мне доводилось слышать, что это девушке опасно быть понятой, оттого-то девушки так и пользуют по привычке свою (реальную ли?) особенность, так что ж теперь я?.. Или и у меня сердце владеет разумом и бьется так гулко и безусловно, что голове ничего не остается, как смириться? Все девушки, которых мне довелось знать за эти никчемные 28 - как одинаково безумно чувственны, капризны и безответственны были они! Красота может быть любой, увы, Завадский, даже гнусной, выеденной изнутри, серой, бессловесной - у нее все равно есть все шансы. Как будто я по-прежнему безбашенно юн и задаю на сон грядущий несуразные вопросики типа "А почему так, а не иначе?" неужели меня все еще тревожат обязательные условия выживания мира?! Одно ясно: без меня мир легко сможет и дальше восхищаться беззащитностью красоты, а вот все остальные компоненты, похоже, необходимы. Hет, это не усталость, не bad trip отчаявшегося фрика - я привык, так ведь было всегда, по крайней мере, в том всегда, которое начало свой отсчет с моего первого вдоха. Я мрачный тип, несносный и невероятно занудный. Я знаю. Ведь неслучайно никто еще ни разу не дал объявления, что испытывает острую необходимость во мне. А, черт с ними - тогда, кажется, я снова взял "Гжелки" - не пьянею, но все как-то исключительно быстро низводится до уровня рядовой ничем не примечательной фигни. Я, кстати, люблю в небольшом подпитии творить нечто неожиданное. Лет в 17 я периодически подходил к ничего не подозревающим прохожим и просил их "беречь себя", реакция была самая разная, порой было очень прикольно, но сейчас мне стыдно за того наивного паренька. Hельзя намекать людям о судьбе, напоминая им о смерти, ты портишь им жизнь, малыш; если б кто-то подобным образом подкатил ко мне сейчас, я б, наверно, покалечил.

Замечательная перспектива, не правда ли?..